Безопасный уровень

Зубов Константин

Чёрные Олени! Больше легенд, чем о них, не ходило ни о ком. Общим было только одно: лучше умереть, чем попасть к ним в руки живьем.

Об этом знали все — одна из висевших у меня на хвосте машин резко сменила направление. Джип и Форд (к сожалению, значительно новее и мощнее моего) продолжили погоню. Олени тем временем приближались и становились проблемой номер один. Я кинул взгляд на карту и тоже подкорректировал курс. Электромобиль рванул к границе зоны. Грянули выстрелы — байкеры развлекались и палили сразу по всем трем машинам. Я оценил обстановку: приемлемо —

мой Форд дальше от них, и стреляют по мне меньше; правда, в отличие от моего, электромобили преследователей, скорее всего, бронированные.

Отключив автопилот и вдавливая газ в пол, я ругал «Оленей» последними словами. Тоже мне легенды, даже по колесам не стреляют. Но наговоры не помогли, а еще через минуту мотоциклисты и вовсе развернулись. Чёрт!

Пропищал сигнал. Я покинул пятый уровень и стремительно приближался к третьему. Раздался выстрел, и Форд повело в сторону. Ну, конечно, вот в мое колесо попали! Я активно вращал руль, пытаясь выровнять машину.

Предположение, что опасная зона поможет, отчасти подтвердилось: из пяти машин остались две. Причем, похоже, только по одному человеку в каждой. Но что делать дальше?

Ясно одно: на открытой местности ловить больше нечего. Поэтому, когда фары выхватили из темноты большое приземистое строение, я, не задумываясь, направил Форд к нему. Тем временем преследователи выстрели еще несколько раз. Мимо.

Здание стремительно приближалось. Это был какой-то заброшенный склад. Пустые глазницы выбитых окон безучастно смотрели на разворачивающуюся драму, а темный проем ворот, будто открытый рот великана, ждал, пока жертвы сами заедут в него.

Эндшпиль.

Когда свет фар разорвал внутреннее пространство склада, я нажал на тормоз и, не дожидаясь остановки, выпрыгнул из машины. Едва успел сгруппироваться и коснуться земли, как услышал сзади грохот: джип, наконец, догнал и протаранил Форд.

Когда я попытался встать, понял, что прыгун из меня хреновый, кровь широкой струей текла из рассеченного лба, заливая глаза и капая с подбородка. Левая рука висела плетью, а правую ногу в колене словно проткнули раскаленным штырем, я практически волок ее, пытаясь скрыться в глубине помещения. Пистолет улетел куда-то во тьму.

Шаг, подтянуть ногу… Сзади хлопает дверь… Быстрее! Еще шаг, подтянуть ногу… На землю ложатся длинные тени преследователей… БЫСТРЕЕ! Еще! Не забываем подтянуть ногу… Они все ближе… Еще. Чёрт!.. Я падаю и перекатываюсь на спину. Странно. А умирать почти не страшно. Я очень устал и просто хочу избавиться от боли, которая, пульсируя, разрастается ото лба к затылку. Рядом брошенный и давно забытый мешок с цементом. Подползаю, кладу на него голову — удобно.

В свете фар в клубах оседающей пыли приближаются два силуэта.

Первый — лысый мужчина. Отсюда, снизу, он выглядит гигантом. В его руках автомат. В двух метрах за ним — женщина. Не могу рассмотреть ничего, кроме спадающих на плечи рыжих волос, стройной фигуры и пистолета. Время тянется медленно. Но вот мужчина уже так близко, что почти полностью заслоняет свет. Слегка покачивая бедрами в такт шагам, подходит женщина. Оружие поднимают

одновременно. Спасибо хоть без пафосных речей.

Выстрел.

Меня обдало кровью и мозгами — пуля попала в затылок мужчине и, вылетая, разворотила ему лицо. Тяжелое тело рухнуло на бетонный пол, подняв облако пыли. Девушка перешагнула его и села рядом со мной так, что я мог разглядеть ее милое, курносое, еще совсем юное личико.

— Здравствуйте, Сергей! — она улыбнулась. Какие красивые зеленые глаза!

— Привет! — я тоже улыбнулся и потерял сознание.

Часть 2

На небе ни облачка, майское послеобеденное солнце уже не так рьяно исполняет свои обязанности. Легкий ветерок, вдоволь нарезвившись сначала над речной гладью, потом в кронах деревьев, теперь треплет черные кудри Ирины.

— Я превратилась в корову!

Мы идем по набережной. Ира на восьмом месяце и очень переживает из-за лишнего веса.

— Ты у меня самая красивая, — обнимаю ее и целую в открытое плечо.

— А вдруг я не смогу сбросить после родов и навсегда останусь такой?

На самом деле она почти не поправилась, только живот шаром натягивает легкий белый сарафан.

Говорю ей. Она не верит.

Несколько чаек с криками проносятся над рекой.

— Вон Светка уже два года как родила, а до сих пор толстая.

— Твоя Светка и до родов толстухой была.

Не аргумент. Гормоны. Вижу, вот-вот заплачет.

— Ну что ты, — останавливаю ее и поворачиваю к себе. Любимые глаза широко распахнуты. — Тебе идет беременность, кроме живота только грудь выросла. После родов вернешь форму за две недели, вот увидишь.

Ира трогает свою грудь задумчиво, будто взвешивает в ладонях каждую.

— Ладно, сиськи пусть остаются, — она смеется, и мы идем дальше.

Запах цветущей черемухи кружит голову. Ира подходит к дереву и наклоняет ветку одной рукой. Не могу понять, что она держит во второй.

— Как вкусно пахнет.

Кисточка цветов у самого ее лица, белый прекрасен на фоне черных волос, но что же во второй руке? Большой живот мешает увидеть.

— Подойди, милый, понюхай.

Она смотрит на меня. Глаза. Из них веет холодом и смертью. Не хочу подходить. Делаю шаг, стараясь заглянуть за выпирающий живот. Что-то блестит.

— Ну же, — она нетерпеливо топает ногой и чуть-чуть поворачивается. В руке большой кухонный нож.

Сознание возвращается рывками.

Раз — и я открываю глаза. Два — вспоминаю события последних дней. Три — пробую снова отрубиться. Четыре — чувствую укол в плечо. Пять — я в сознании, лежу на кровати, под головой мягкая подушка. Все тело ломит, у меня нет сил даже поднять руку. Со стоном поворачиваю голову. Стены и потолок идеально белого цвета. Рядом сидит парень в зеленом халате, слишком молодой для врача. Над губой тонкие усики, борода только начинает пробиваться в нескольких местах. Лет восемнадцать, не больше.

— Где я? — едва ворочается язык, во рту сухо.