Безрассудные сердца
Шрифт:
— Мне хотелось бы, чтобы он занимался своими бумагами и не лез на кухню.
Абигейль становилась очень храброй, когда дело касалось других, а не ее самой.
— Хочешь, я поговорю с ним?
Миранда с обидой посмотрела на нее.
— Нет. Не нужно. Я разберусь с ним сама.
— Я могу…
— Нет, миссис Ферчайлд. У вас достаточно собственных забот: учиться управлять ранчо и все остальное. Нет. Это моя проблема.
Абигейль подумала и решила, что ее вмешательство может только ухудшить положение.
— Оставляю это на твое усмотрение.
Абигейль вышла. Ей послышались тихие горестные рыдания, но она сочла их плодом своего воображения. Миранда сильная женщина и не может так выражать свои чувства. Однако рядом с маленьким Майклом она смягчалась. С момента его рождения домоправительница Абигейль иногда проявляла совсем другую сторону своей натуры.
Абигейль улыбнулась. Ребенок может вызвать улыбку даже у закоренелого преступника. Работники ранчо часто собирались около них, когда Майкла сажали на одеяльце под открытым небом и он лепетал, глядя на облака, деревья и на все вокруг.
Абигейль посмотрела на небо. Хорошо, что Люси приглядывает за ее сыном. Ей нужно время, чтобы поговорить с Бойдом. Его будет не трудно найти. Он либо в сарае, либо на конюшне, где выглядит наиболее естественно. А как он понимает лошадей! Это до сих пор поражало ее. Абигейль сознавала, что, даже став опытной наездницей, она никогда не сможет достичь такого совершенства и грации, какими обладал Бойд. Он словно родился в седле и, сидя верхом, составлял с лошадью одно целое. А Абигейль все еще иногда падала и тратила столько же времени, стараясь удержаться в седле, сколько уходило собственно на езду.
Кое-что она умела. Она была хорошей устроительницей званых вечеров, знала, как развлечь гостей. Танцы давали ей возможность продемонстрировать природное изящество и грациозность. Но управление ранчо требовало грациозности совсем другого рода — такой, какую она наблюдала у Бойда и какую почти отчаялась обрести сама.
Задумавшись, она вошла в сарай. Ей уже стал нравиться запах ароматного свежего сена и едкий дух пропитанной потом кожи, а сарай вообще казался весьма уютным местом.
Несколько лошадей приветственно подняли к ней головы, принюхиваясь к ее запаху. Абигейль уже многое узнала за это время. Животные, как и люди, имели свои привычки и характер. И, по-прежнему иногда падая со своей кобылы, она отлично понимала, что Долли кроткое и послушное животное.
Блуждая внутри огромного помещения, Абигейль посмотрела на высокие стропила. Последние лучи солнца пробивались сквозь высоко расположенные окна, образуя яркие пятна света на тюках сена. Тишину нарушали только звуки, издаваемые жующими сено лошадьми. Пятнистая кошка соскочила со своего места, зевнула и полезла наверх, на сеновал. Абигейль продолжала идти в глубь сарая и в самом конце его увидела Бойда.
Он сидел на корточках перед лошадью и тихонько разговаривал с ней.
— Ушибла ногу… Ну, ничего, мы тебя вылечим. — Он поднялся и похлопал лошадь по шее.
— Они тебя любят.
Бойд резко повернулся,
— Я не слышал, как ты подошла.
— Видимо, так. — Ее взгляд переместился на лошадь. — С ней все будет в порядке?
— Да. Через неделю или немногим больше. Она попала ногой в чью-то нору. Хорошо еще, что нора оказалась неглубокой.
Абигейль вздрогнула. Она знала, как поступают с теми несчастными лошадьми, которым случается сломать ногу.
— Я рада, что она поправится.
Бойд опять повернулся к лошади, опустился на корточки и вновь осмотрел ее ногу. У Абигейль пересохло горло, когда она увидела, как хлопчатобумажная ткань брюк обтягивает его мускулистые бедра. Затаив дыхание, она перевела взгляд на рубашку, сильно натянувшуюся на мощной спине и едва вмещавшую широченные плечи. Когда Бойд заговорил, она чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Придется поставить ей на ногу компресс, чтобы снять опухоль.
— Да-да, конечно. — Немного опомнившись, она отступила назад, и ее верхняя и нижняя юбки прошуршали по разбросанному на полу сену. — Я говорила с мистером О’Доннеллом. — Ей с трудом удалось подавить нотки ликования.
— И?
— Мы получим кредит на покупку скота. — Она все еще не могла скрыть удовлетворение.
— Хорошо.
Разочарование охватило ее.
— Кажется, ты не рад?
Он пожал плечами.
— Я же не предполагал, что у тебя нет денег.
— Я тоже не предполагала.
— Тогда почему столько шума? — Его глаза неожиданно заискрились. — Ты думала, что грозный мистер О’Доннелл скажет «нет»?
— Нет. Я этого не думала, — горячо возразила она.
— Не понимаю, почему ты боишься давать ему указания?
— Тебе понравится, если я буду давать указания тебе?
Он резко втянул в себя воздух.
— Ты думаешь, я тебя не послушаюсь?
Поняв свою ошибку, Абигейль попыталась смягчить сказанное.
— Речь не о том. Я ценю твои знания по управлению ранчо.
— Ага. Вот что я скажу вам, мэм. Если вы не возражаете, я продолжу осмотр лошади. Конечно, если вы не считаете, что я должен заняться чем-то другим.
— Бойд, я…
— В чем дело, мэм?
Выйдя из себя, Абигейль круто повернулась на каблуках.
— Полагаю, ты поступишь так, как считаешь нужным.
Бойд не ответил, и она прошествовала к выходу. Когда она подошла к дому, солнце уже садилось, но ярко-красный отсвет держался на ее лице.
Абигейль ворвалась в дом. Завтра она ему покажет, кто здесь хозяин. Безмозглый тупой человек! Сущий дьявол.
На следующее утро, решив взять ситуацию в свои руки, Абигейль стояла около Долли, ожидая Бойда. Ей хотелось выглядеть хорошо подготовленной к поездке. Он не застанет ее врасплох — за завтраком или без свертка с едой. Сегодня она по-настоящему готова. Больше не будет леди, играющей роль хозяйки ранчо. Она намеревалась вести себя по-деловому и без всяких эмоций, даже если это убьет ее.