Безудержная любовь
Шрифт:
– Почему?
– Ты серьезно?
– я стрельнул в него взглядом.
– Потому что трахаться с няней — или с кем — то еще - в присутствии детей - это ненормально.
– Она тоже так думает?
– Да.
Он покачал головой.
– Я не понимаю.
Конечно, он не понимал. Когда Ксандер видел что-то, что ему хотелось, он всегда добивался этого.
– Послушай, если бы я встретил ее при других обстоятельствах, возможно, пошел бы по этому пути, посмотрел, к чему это приведет, но сейчас между нами все закончится, когда вернутся
Он на мгновение замолчал, и шум шин по шоссе заполнил кабину. Затем он спросил: - Ты действительно так думаешь?
– Что думаю?
– Что если бы ты встретил Веронику при других обстоятельствах, например, если бы она была просто девушкой, которую ты увидел однажды вечером в «Сломанной спице», ты бы пошел по этому пути? Потому что я в это не верю.
– Почему бы и нет?
– Не знаю. Я просто не понимаю. Почему-то у тебя всегда находится причина, по которой ты в конечном счете не можешь сделать то, что сделало бы тебя счастливым.
Я нахмурился.
– Прямо сейчас я не могу придумать ни одной гребаной причины, чтобы не вышвырнуть тебя из моего грузовика прямо здесь, на шоссе, и это сделало бы меня очень счастливым.
Ксандер выдохнул.
– Неважно. Прости, что я заговорил об этом.
Всю оставшуюся часть поездки я был раздражен, давал короткие, придирчивые ответы, когда Ксандер спрашивал мое мнение о чем-либо на лесоповале, и едва заметно кивал в знак одобрения великолепному дереву, которое он выбрал для бара, хотя я был в восторге от работы с ним.
То, что он сказал, задело за живое.
Конечно, я хотел быть счастливым. Но нельзя же просто так делать все, что хочешь, не думая о последствиях — по крайней мере, я не мог. В тот единственный раз, когда я повел себя эгоистично и беспечно, Санса забеременела от меня.
В то же время мне было невыносимо думать о том, каково это - не иметь Веронику в своей постели по ночам. Видеть ее обнаженной. Прикасаться к ней, когда захочу. Я чувствовал себя ребенком, который только что открыл самый лучший рождественский подарок на свете и узнал, что не могу его сохранить.
К тому времени, как мы погрузили дрова в мой грузовик, мое настроение испортилось до такой степени, что Ксандер даже не потрудился заговорить со мной по дороге домой. Мы молча выгрузили дрова, и он быстро поблагодарил меня, прежде чем уйти.
Я закрыл дверь гаража и направился к дому, размышляя, есть ли у меня время на пробежку перед ужином. Я чувствовал, что мне нужно снять напряжение, иначе я вымещу его на Веронике.
Она поняла, что что-то случилось, как только я вошел в кухню, где пахло так вкусно, что у меня заурчало в животе.
– Ой-ой, - сказала она, вытирая руки кухонным полотенцем.
– В чем дело?
– Ничего, - я сбросил свои рабочие ботинки у задней двери и бросил ключи на стойку.
–
– Я подумал о том, чтобы пробежаться перед ужином, если у меня будет время. Ты не против?
– Конечно, - она оглянулась на кастрюлю на плите, и я почувствовал себя виноватым.
– Если хочешь, можешь поесть без меня.
– Все в порядке, я подожду.
– она снова посмотрела на меня и прикусила губу.
– Тебе нужна компания на пробежке или ты предпочитаешь побыть один?
– Я побегу один, - я направился к выходу, но остановился только на лестнице. Голос гребаного Ксандера снова звучал у меня в голове. Заставляя меня задуматься.
Когда я вернулся на кухню, она как раз закрывала кастрюлю крышкой.
– Я передумал насчет компании, - сказал я ей.
– Ты все еще хочешь побегать со мной?
Она обернулась с удивлением.
– Конечно. Но я не супер быстрая или что-то в этом роде.
– Мне все равно. Пойдем.
Улыбка озарила ее лицо.
– Дай мне пять минут, чтобы переодеться.
Она встретила меня у входа в черных шортах для йоги и футболке Two Buckleys Home Improvement, завязанной на талии.
Я засмеялся, когда увидел это, и мое плохое настроение еще больше испарилось. — Откуда это взялось?
— Твой комод, — сказала она, озорно ухмыльнувшись.
– Я стащила ее вчера утром, что бы мне не пришлось возвращаться в гараж голой.
— Тебе идет.
Она сделала реверанс.
– Спасибо.
– Готова бежать?
— Да, но не убивай меня, ладно? Мои ноги не такие длинные, как у тебя.
Я оценивающе посмотрел на них.
– Они чертовски близки к этому.
Мы бежали трусцой в тишине, бок о бок, петляя по холмистым улочкам соседнего района, и в конце концов оказались у гавани. Переведя дыхание на пешеходном переходе, мы поспешили перейти улицу и, не говоря ни слова, направились к дамбе.
Я взял ее за руку, и мы осторожно ступили на те же большие плоские валуны, на которых сидели в тот день, когда я нанял ее. Солнце стояло низко над горизонтом, окрашивая небо в розовые и оранжевые тона. Чайки кружили над нами, а я откинулся на локти и вдыхал озерный воздух. Легкий ветерок охлаждал мою разгоряченную кожу.
– Как прошел твой день с моим отцом?
– спросил я.
Вероника откинулась назад, опершись на руки и вытянув ноги перед собой.
– Прекрасно. Он такой милый.
– Он показывал тебя в парикмахерской?
Она рассмеялась.
– Да. Сказал всем своим друзьям, что у него первое свидание за двадцать лет. Мы провели два часа на фермерском рынке, а потом он настоял на том, чтобы покатать меня на пароме. Он рассказал мне все о том, как рос в Гавани Вишневого дерева, обо всех переменах, которые он видел, и о том, что некоторые вещи никогда не меняются.