Безудержная любовь
Шрифт:
Я хотела сопротивляться, правда, хотела. Но не могла — всю неделю я жаждала этого поцелуя, этой близости с ним. Мои руки инстинктивно обвились вокруг его шеи. Мой рот широко раскрылся. Моя защита ослабла.
Он прервал это, тяжело дыша, его губы нависли над моими. — Ты вернула мои вещи.
— Это было не мое, чтобы хранить.
Его рот снова завладел моим, его язык был горячим и властным, требуя от меня ответа. Я отдалась ему, приподнявшись на носочки, прижимаясь грудью к его груди, из моего горла вырвались разочарованные звуки.
— Детей сегодня не будет. — его голос был низким и настоятельным. — Пойдем со мной домой.
О боже, я хотела этого. Хотела его. Но что потом? Мы что, так и будем прятаться, прыгая в постель, когда детей не будет дома? Обмениваться горячими эсэмэсками? Украдкой целоваться, когда никто не видит?
Это не сработало бы, так я не смогу защитить свое сердце.
Но его поцелуй разрушил всю мою защиту.
Мне был нужен воздух. Мне был нужен здравый смысл. Мне было нужно пространство между нами. Положив ладони на его грудь, я оттолкнула его назад. — Подожди. Подожди. Я не могу этого сделать. Мы почти не разговаривали всю неделю.
— Потому что ты игнорировала меня. Ты вела себя так, будто ничего не имело значения.
— Я хорошая актриса.
— Но почему?
— Я защищаю себя, Остин!
Его челюсть сжалась. — Тебе не нужно защищаться от меня.
— Ты не понимаешь, — ответила я ему, борясь со слезами. — Я не могу влюбиться в тебя.
Это, кажется, подействовало. — Влюбиться в меня?
— Да. На самом деле, знаешь что? Проблема не в том, что я не могу в тебя влюбиться, а в том, что могу. И если мы будем продолжать в том же духе, боюсь, именно это и произойдет.
Он сглотнул. — Я не хочу, чтобы ты боялась.
— Я знаю, что ты не боишься. Но ты должен верить, что так я поступаю правильно для нас обоих. — я глубоко вздохнула, пытаясь сохранять спокойствие.
— Ты сказала, что не ищешь отношений. — он сказал это мягко, без укора.
— Я не искала, Остин. Но отношения между нами стали напряженными, и я… — покачала головой. — Послушай, мне жаль, что я вот так вернула твою одежду. Это было по-детски.
Он выдохнул, его плечи опустились. — Прости, что ревновал и вел себя так, будто ты мне принадлежишь. Я знаю, что это не так.
— Я думаю… думаю, мы просто не рассчитали время, понимаешь? — я изо всех сил старалась улыбнуться. Быть храброй. — Может быть, если бы мы встретились в другое время, в другом месте, мы могли бы стать чем-то большим. Но обстоятельства сложились так, что этому просто не суждено быть.
Он медленно кивнул.
— Я бы ни на что не променяла то время, что мы провели вместе, Остин. Ты был так добр ко мне. Ты даже не представляешь. — я почувствовала, как на глаза навернулись слезы. — Но я думаю, что лучше всего уйти сейчас.
— Это будет тяжело, — тихо сказал он.
— Я знаю. — в моем горле образовался
Он открыл рот, и я подумала, что, может быть, тот поспорит со мной — я хотела, чтобы он поспорил со мной, — но он этого не сделал. Он поцеловал меня в лоб, взял за руку и повел обратно внутрь.
— Мне нужна минутка, — сказала я у двери дамской комнаты. — Тебе не обязательно меня ждать
Затем я пошла в туалет, закрылась в кабинке и заплакала.
Когда вышла, его уже не было.
ДВАДЦАТЬ ТРИ
Остин
СТОЯ на одной стороне танцпола, я наблюдал, как она выходит из туалета, и убедился в том, что она вернулась за свой столик. Потом стоял рядом, как часовой, и следил, чтобы никто и пальцем не тронул ни ее, ни Ари.
Ксандер сказал мне, что я веду себя глупо, а затем совсем перестал со мной разговаривать и пошел искать кого-нибудь, с кем можно пофлиртовать.
Я оставался там, где был, пока Вероника и Ари не ушли, а потом незаметно проследил за ними на улицу и убедился, что они благополучно добрались до своей машины. Только когда я увидел, что они уехали, я вернулся внутрь и заказал пиво.
Ксандер нашел меня у бара. — Чувак, — сказал он. — Это был самый очевидный хвост, который я когда-либо видел. Они точно видели, что ты следил за ними.
— Мне плевать, — упрямо сказал я.
— Я ни хрена не понимаю.
Я опрокинул бутылку. — Ты не поймешь.
— Почему бы тебе не пойти за ней?
— Я не могу.
— Потому что…
— Потому что она боится, что если мы будем продолжать спать, то ей будет больно, когда ей придется уехать.
— И она должна уехать?
— Она должна уехать. Она хочет уехать. Это не ее дом
Ксандр наклонил голову. — Ты уверен в этом?
Следующая неделя была и лучше, и хуже.
Лучше, потому что Вероника не игнорировала меня, я старался включаться в разговоры, а если мы случайно оказывались одни в комнате, то не убегали в другую сторону.
Но то, что я не мог к ней прикоснуться, было пыткой. Каждый раз, когда она приближалась ко мне, я боролся с желанием заключить ее в свои объятия.
Лучше, потому что во вторник вечером она с детьми пришла в гараж и пригласила меня посмотреть с ними фильм, и вместо того, чтобы оставаться там, в одиночестве, я согласился и присоединился к ним.
Хуже, потому что я слышал ее смех, но не мог обнять ее в темноте.
Лучше, потому что в четверг был день рождения моего отца, и мы все пошли ужинать в "The Pier Inn". Не раз я видел, как она посматривала на столик у окна, который мы делили.
Хуже, потому что я делал то же самое и мечтал снова провести ту ночь наедине с ней.