Безумие Джоула Делани
Шрифт:
Но она всегда отличалась безукоризненным поведением. Сняв оставшуюся серьгу, Шерри сунула ее в карман и спокойно продолжала обедать. Подобная беззаботность поразила Кэрри.
– Можно, я посмотрю там, где вы сидели? – Она побежала в гостиную, и мы услышали шум передвигаемых стульев. Но вскоре она вернулась и отрицательно покачала головой.
– Ничего, найдется, – добродушно улыбнулась Шерри. Она словно явилась из другой эпохи; с такими манерами ей бы следовало быть маркизой в восемнадцатом столетии.
– Я найду ее.
Все обернулись к Джоулу. Его глаза сверкали. Хотя
Мы молча наблюдали, как Джоул с таинственным видом придвинул к себе стакан с водой и некоторое время смотрел в него с сосредоточенным видом. Вероника остановилась в дверях, не решаясь подавать десерт.
Наконец Джоул с удовлетворенным поднял голову от стакана.
– Идем, – сказал он.
– Джоул, подожди, возмутилась я, – мы же еще не закончили обед.
Но Джоул не обратил внимания на мои слова. Отодвинув кресло, он сделал нам знак следовать за ним и покинул столовую, уводя с собой детей, словно Пестрый Дудочник. [5]
Мы с Шерри переглянулись, и она улыбнулась.
– Может, нам тоже посмотреть, что там происходит?
– Извини, пожалуйста, – сказала я Веронике и, поднявшись, раздраженно последовала за Шерри.
5
Герой поэмы Браунинга.
Когда мы пришли в гостиную, он открывал входную дверь, собираясь уйти в морозную звездную ночь.
– Джоул, оставь, мы все простудимся! – крикнула я, но он уже шел по тротуару, пританцовывая, словно вел конгу. [6]
Маленький «порше» стоял на краю мостовой. Приблизившись к нему, Джоул повернулся и поднял руки, как фокусник, который собирается извлечь из шляпы кролика. Потом он повернул ручку, открыл дверь, склонился на минуту над сиденьем водителя и наконец выпрямился, держа в руке какой-то предмет.
6
Конга – латиноамериканский танец.
– Это серьга! – воскликнула Кэрри. Джоул поклонился, и дети захлопали в ладоши. Он вручил серьгу Шерри, и все побежали обратно в дом. Мы снова заняли свои места, и пока Шерри надевала серьги, дети потребовали объяснений.
– Ты действительно увидел ее в стакане с водой? – спросила Кэрри.
– Держу пари, он просто припрятал ее, – заявил Питер. – Шерри, наверное, уронила ее в гостиной, а он сделал вид, будто нашел в машине.
Джоул отрицательно покачал головой. Он был необычайно возбужден. В глазах его уже плясали безумные огоньки. Следующей стадией могло быть расстройство желудка. Когда Вероника собирала пустые тарелки, Джоул потребовал, чтобы она наполнила стаканы. Я сделала ей знак не наливать больше имениннику, но мой жест от него не ускользнул.
– Нет, –
Вероника взглянула на меня, не зная, что делать.
Внезапно Джоул пришел в ярость и разразился грубой испанской бранью. Я оцепенела. Подобные тирады можно услышать, проходя мимо ссорящихся пуэрториканцев. Но при чем здесь Джоул? Он не мог так ругаться. И тем не менее мы все слышали.
– Джоул! – закричала я.
Но это его не остановило. Он выхватил у Вероники бутылку и налил себе полный стакан шампанского.
Вероника некоторое время в изумлении смотрела на него, потом повернулась и побежала на кухню. Поспешив за ней, я нашла ее в буфетной. Вероника пыталась установить свечи на именинном пироге.
– Не могу понять, что в него вселилось, – пробормотала я, – вся беда в том, что ему нельзя пить.
Она кивнула, но, похоже, мои объяснения ее не интересовали.
– Что он сказал тебе? – спросила я, но Вероника только покачала головой.
Все мои настойчивые расспросы оказались тщетными. Хотя вечер еще только начинался, она чиркнула спичкой и стала зажигать свечи. Мы стояли над сияющим именинным пирогом, не зная, что предпринять.
Однако зажженный пирог требует определенных действий. Мне следовало возвратиться к столу и, как ни странно, я сама уже этого хотела.
Конечно, Питер оказался не готов. Но он быстро сообразил, вскочил и выключил свет. Вне себя от злости на «виновника торжества», я поставила перед ним пирог.
Но у Джоула опять переменилось настроение. Или ему захотелось, чтобы мы вернулись к прежнему веселью. Во всяком случае, он поднялся, делая вид, будто колеблется и не знает, какое желание ему загадать. Подразнив немного Шерри – хотя его многозначительные взгляды в ее сторону были достаточно красноречивы – он наконец решился и задул свечи.
Моя злость сменилась беспокойством. Все это было явно не в стиле Джоула. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так преображался за один вечер. Когда вновь зажегся свет, я подумала, что Джоулу лучше всего уйти сейчас, сославшись на плохое самочувствие. Шерри все еще сидела спокойно, слегка улыбаясь, но она продолжала бы в том же духе, даже если бы началось светопреставление.
Я была в отчаянии, сознавая, что спектакль еще не кончился. Когда Кэрри принесла нож, Джоул театральным жестом вручил его Шерри. Потом он поднял пирог – так что я затаила дыхание, опасаясь, как бы он его не уронил, – и, обойдя вокруг стола, поставил пирог перед ней.
Вероятно, желая сделать какой-то еще более галантный жест, он снял свою золотую корону и водрузил ее на голову Шерри. Я почувствовала неладное даже раньше, чем его рука коснулась ее высокой прически. Шерри смирилась с похищением серьги, даже с его выходкой по отношению к Веронике, но нелепое коронование переходило всякие границы. К тому же он случайно задел несколько золотых шпилек. Каскад сияющих волос упал на ее плечи.
Если бы тогда Джоул смутился, возможно, вечер еще можно было бы спасти. Но когда Шерри подняла руки, чтобы поправить свою прическу, он завладел ее блестящими локонами и несколько мгновений завороженно смотрел на них.