Безумие Джоула Делани

Стюарт Рамона

– Привет, Нор, – сказал он, – забыл попросить у тебя ключ.

– Джоул! – начала я гневно и тут же умолкла, когда разглядела его при свете лампы в прихожей. Лицо Джоула было белым как полотно, губы дрожали, казалось, что он вот-вот заплачет.

– Где ты был? – спросила я спокойным тоном.

Он неуверенно пожал плечами, словно не надеялся на свой голос.

– Ты мог разбиться насмерть, вылезая из окна.

Он неподвижно застыл, слушая меня с напряженным вниманием.

– Почему же ты не мог выйти через

дверь?

Молчание.

Он машинально поднес руку ко лбу, потом быстро сунул ее в карман. Но я успела заметить три кровавые полосы на тыльной стороне ладони.

– Кто тебя оцарапал, Джоул?

Он затряс головой.

– Не знаю. Я не могу вспомнить.

Я нахмурилась, решив, что он опять притворяется. Но жалкий измученный вид Джоула и то, как он растерянно тряс головой, заставили меня поколебаться.

– Я был здесь, и был вечер. А потом оказался там, на улице, и уже наступила ночь.

Чем дольше я наблюдала за ним, тем больше убеждалась в искренности его слов.

– Ты не помнишь, как спускался из окна по стеблям вистерии? – спросила я.

Он посмотрел на меня с мольбой во взгляде.

– Боже мой, Нор, я же до смерти боюсь высоты.

Я вспомнила, как однажды во время каникул в Калифорнии помогала ему на пляже спускаться со скалы. Страх совершенно парализовал его, хотя скала была ниже нашего окна.

– Джоул, что ты принимал? ЛСД? Или свой киф из Танжера?

Он отрицательно покачал головой, и я поверила ему.

– Ничего. Я и в тот раз ничего не принимал, по крайней мере в тот день.

Потом он вынул из кармана свою оцарапанную руку, и некоторое время мы ее вместе рассматривали.

– Я позвоню Эрике утром, – пообещал он.

Глава 5

На следующий день у Эрики нашлось свободное время, и она смогла принять Джоула сразу же. Потом один из ее пациентов, археолог, получив Рокфеллеровскую стипендию, уехал в Ирак изучать шумерские цилиндрические печати, и Джоул стал посещать клинику регулярно по вторникам и четвергам. Вскоре мы все почувствовали облегчение, словно Эрика освободила наш дом от какого-то гнетущего бремени.

Мы перестали считать Джоула гостем. Он как-то естественно вписывался в картину семейной трапезы, оживлял процедуру мытья посуды, вступал в дискуссию с детьми по поводу пользования ванной и телефоном.

По-прежнему он не выказывал желания вернуться в свою квартиру, и даже привез оттуда кое-какие вещи: одежду, транзистор и пишущую машинку. Очевидно, Джоул решил возобновить свою редакторскую работу.

Однажды я посетила свой бывший кабинет, намереваясь заглянуть в уэбстеровский словарь, и обнаружила некоторые перемены в расстановке мебели.

– Я вижу, ты передвинул стол, – заметила я. (Кроме того, он был завален рукописями.)

Джоул лежал на кушетке, листая свежий номер географического

журнала. Похоже, он не уловил нотку иронии в моих словах – или просто не обратил на нее внимания.

– Когда я работаю, мне хочется видеть что-нибудь красивое.

Он придвинул стол к окну, из которого открывался вид на живописные, словно сошедший с викторианских открыток, старинные особняки.

– Меня эта картина всегда отвлекает, – призналась я, – приходится сидеть спиной к окну.

Джоул слегка прищелкнул языком – очевидно, выражая сожаление по поводу слабости моего характера, и вернулся к цветным фотографиям Непала в журнале. Я подошла к полке со словарями, отыскала нужное слово и уже собралась вернуться к своей собственной машинке, стоявшей теперь на столике перед моей кроватью, когда Джоул положил журнал на грудь и сказал:

– Знаешь, Нор, эти мои провалы в памяти появились неслучайно.

– Неслучайно? – осторожно переспросила я.

Поскольку Эрика считалась моей подругой, ситуация была довольно деликатной. Конечно, если Эрика придерживалась бы традиционных взглядов на психиатрию, она не взялась бы за такой случай.

– Это какие-то последствия галлюциногенов, – продолжал Джоул.

– Но ты, кажется, говорил… – начала я и остановилась, сообразив, что спорить сейчас неразумно.

Он уже начал раздраженно хмуриться, но пересилил себя, чтобы закончить свою мысль.

– Я не говорил, что никогда не пробовал ЛСД. Я принимал его дважды. И последний раз – за день до того, как… Ну ты помнишь, когда ты нашла меня. В общем, оказывается, симптомы могут появиться позже без ЛСД. Самопроизвольно.

– Понимаю, – кивнула я, надеясь, что в моем голосе звучало лишь дружеское участие, свободное от лишних эмоций.

– Обычно сознание сохраняется, и потом все проходит без следа. Но иногда возникают разные последствия. В моем случае – просто провалы в памяти.

– Да, наверное, – согласилась я, хотя меня немного смущал его энтузиазм по поводу вызванной наркотиками амнезии.

Видя, что Джоул доволен собой, я решила воспользоваться случаем и задать весьма волновавший меня вопрос.

– Ты только два раза терял память?

– Конечно, – уверенно ответил он. – Больше такого не случалось. Это что-то вроде наркотического переутомления.

Но меня все еще беспокоила мысль, что с Эрикой я была не совсем откровенной. Я решила, что будет лучше, если Джоул сам расскажет ей о ноже с выскакивающим лезвием, который все еще хранился у меня в спальне. Я сходила за ним и молча положила его на кушетку.

– Что это? – удивленно спросил Джоул. Он взял нож и стал с любопытством его разглядывать, потом дотронулся до рычажка и испугался, когда выскочило длинное острое лезвие.

– Я нашла эту вещь у тебя в прихожей над шкафом, когда искала сумку для Уолтера.