Безумие Джоула Делани

Стюарт Рамона

Помешивая лед в своем стакане, я подумала, что тайна еще только приоткрылась. Почему богатая девушка поступила в медицинскую школу, какая сила заставила ее устроиться на работу в больницу? Жизнь интерна всегда сурова и безрадостна. Но мои размышления прервал звонок в дверь. Эрика отчего-то забеспокоилась.

– Я хотела вам сказать. Понимаете, он здесь проездом и вообще еще не бывал в этой квартире. Я подумала, если будут друзья… – Она запнулась. – Не беспокойся, Чарлз, я открою сама. – Она повернулась и быстро пошла к двери.

Мне потребовалось некоторое время на расшифровку этого

ребуса. Замок на вершине холма, окна с видами и тиковая мебель предназначались для определенной цели. И мы тоже. Когда Эрика встретила Теда, у нее, очевидно, возникла идея о «друзьях». Мы служили декорацией для какого-то великого события. Мое любопытство возросло неимоверно.

Я почти не сомневалась в том, что нам предстоит встреча с ее отцом.

Он оказался невысоким, очень загорелым человеком. У него были седые волосы, отличный костюм, немного помятый в дороге, и ленивая улыбка.

– Именно так! – объявил он, задерживаясь в дверях, словно для того, чтобы лучше рассмотреть нас. – Так я себе все и представлял.

Эта фраза и акцент уроженца Центральной Европы озадачили меня. Он совсем не походил на магната, торгующего подержанными машинами.

Потом Эрика появилась из прихожей, где она отдавала какие-то распоряжения Чарлзу. Минутная нервозность прошла, и она снова стала любезной хозяйкой, представляя нас доктору Гансу Райхману. Я знала его по воскресным выпускам газет. Доктор Райхман был самым знаменитым психиатром – хотя в ортодоксальных кругах такое выражение считалось неприемлемым. Наконец я поняла Эрику.

Но это было шесть лет назад. Времена меняются, и люди вместе с ними. В тот вечер в оранжерее, рассеянно поглаживая пальцами каменного идола, я спросила:

– Как поживает доктор Райхман?

– О, мой старый бедный Ганс. – Эрика достала сигарету, закурила и выпустила облачко дыма. Она имела обыкновение не заканчивать фразу. Но смысл улавливался подсознательно. С годами между Пигмалионом и Галатеей установились спокойные, стабильные отношения. Все началось, вероятно, с его поездки в Сан-Франциско. Но они не поженились из-за сложных семейных обстоятельств доктора. (Фрау Райхман некогда была звездой венской оперетты. В свои пятьдесят лет она оставалась жизнерадостной и порочной. И, кроме того, отличалась коварством. Но, кажется, Эрике удалось с ней поладить.) Потом с возрастом пришла лень и привязанность к дому.

– Он стал старым и ленивым. Больше не практикует, только консультирует и пишет книгу о демонах.

– О чем? – удивилась я.

– Ну, сам он в них не верит, верят те, кто от них пострадал. И все равно – темное дело. Я говорила ему, что он погубит свою репутацию.

– Что за демоны? – спросила я, все еще плохо понимая. Вероятно, столь своеобразная манера подачи информации помогала Эрике в ее работе с художниками, но в обычной беседе создавала некоторые неудобства.

– О Боже, самые разнообразные – тигры-оборотни, китайские лисы, пантеон Бодана. Сейчас его интересуют Карибские Обеа. В прошлом году был, как видишь, Юкатан. – Она показала на каменные фигуры. – Вот это – ягуар, владыка потустороннего мира. А это алтарь. В углубление клали человеческое сердце.

Я поспешно отдернула руку от каменного монстра. Меня подмывало

спросить, как доктор сумел заполучить их. Я знала, что вывоз подобных вещей из Мексики запрещен. Но мне довелось жить с ученым, и я знаю: они одержимы своими идеями и не слишком заботятся о законах, считая их чрезмерной обузой.

– В джунглях есть специальные посадочные площадки, – пояснила Эрика, как будто прочитав мои мысли.

Несмотря на все свои недостатки, она была весьма проницательным и искусным психологом.

– Расскажи мне, что стряслось с Джоулом.

Пока я рассказывала, Чарлз успел несколько раз появиться со своим подносом. Потом Эрика позвонила какому-то приятелю, который работал психиатром в «Бельвю». Ожидая, пока закончится шутливая болтовня, предваряющая деловой разговор, я подошла к окну и протерла пальцем запотевшее стекло, чтобы посмотреть, не виден ли наш дом – он находился всего за несколько кварталов отсюда. Наконец она повесила трубку и сказала:

– Он пришел в сознание.

Я поняла, в каком напряжении находилась, только потом – когда почувствовала облегчение.

– Когда можно будет его увидеть?

– Когда хочешь. Его перевели из палаты для буйных в психиатрическое отделение. Это на первом этаже. Я заказала тебе пропуск.

Чем закончился мой визит, я уже не помню. Мне не терпелось увидеть Джоула. Наконец Эрика нажала на какую-то кнопку, и Чарлз, возникнув неожиданно, словно джинн, провел меня через всю квартиру, заполненную трофеями доктора Райхмана. Гостиную украшали шелковые знамена Водана и маска Общества Леопардов. Возле шкафа в прихожей стоял ритуальный барабан, украшенный человеческими челюстями. Надевая пальто, я вспомнила, что рассказала Эрике не все. Мои пальцы коснулись в кармане рукоятки ножа с выскакивающим лезвием.

В соответствии с теорией психоанализа, вы забываете именно то, что связано с вашими бессознательными стремлениями. Я думала об этом по пути в «Бельвю». Очевидно, мне могла понадобиться помощь Эрики для освобождения Джоула. А нож мог вызвать у нее вполне определенные сомнения.

Глава 4

Уже у входа в психиатрическое отделение царила тревожная атмосфера. Я нажала на кнопку больничного звонка и, ожидая, когда мне откроют, прочла табличку, запрещавшую давать пациентам спички, стеклянную посуду и бритвенные лезвия. В холле царило запустение. Часы на стене не имели стрелок, в лифте не работал указатель этажей. Рядом с лифтом стояла тележка для белья, а в ней лежали окурки. Наконец за дверью послышалось какое-то ворчание, и я поспешно сообщила:

– У меня пропуск для свидания с Джоулом Делани. Это был, конечно, не лучший способ завязать беседу.

Я даже решила, что обратилась к одному из пациентов. Но через некоторое время ключ повернулся в замке, и передо мной возник дежурный. Он схватил мой пропуск и тут же захлопнул дверь, как зверек, спрятавшийся в свою норку. В раздражении я уже собиралась позвонить еще раз. Но, вероятно, моя бумажка удовлетворила его. Он резко открыл дверь пошире и жестом пригласил меня войти.

– Подождите здесь, – сказал он, снова заперев дверь, и оставил меня один на один с пациентами.