Безумие любви
Шрифт:
Во-первых, что может быть общего у Аделы Кроуз и Ника Моблейна? — успокаивала себя она. — Может быть, нервический эстет сэр Николас давным-давно продал этот дом, даже не сняв с ворот горделивого медного кондора, распластавшего мощные крылья над рыцарским щитом.
Во-вторых, пятых и десятых, Моблейн никакой не демон, а обыкновенный смертный! Он сейчас и не вспомнит ту ночь, что осквернила ее, испоганила хуже, чем скотское насилие. До ее позора никому дела нет. Вот и отлично. И плевать сто раз на все сердечные треволнения. Сейчас, мисс Ламметс, вы
Тут Дороти почувствовала, что Адела, с безошибочной детской интуицией прижавшись к ней, предостерегающе дергает ее за подол.
— Ингрид идет, — шепнула малышка, стараясь хоть как-то приободрить свою спутницу, как будто наказание грозило мисс Ламметс, а вовсе не мисс Кроуз!
Неужели этот чокнутый папаша до сих пор отсутствует? — возмутилась девушка. Сейчас она была уже окончательно готова к разведывательно-боевым действиям.
Калитку отворила полная седоволосая женщина в темном платье с белоснежным стоячим воротничком.
— Добрый вечер, — сказала она удивленно. — Что вам угодно? — Но в следующее мгновение заметила Аделу, величественно шагнувшую вперед. — О боже! Поистине у тебя нет ни капли совести. Ужин совсем остыл. А где же Тереза?
— Похоже, произошла какая-то ошибка, — спокойно пояснила Дороти, — и девочку не забрали из нашего кафе.
— Ошибка? — недоумевала женщина. — И что же мисс Кроуз делала в каком-то кафе, позвольте поинтересоваться? Школа, потом фортепьянные уроки, и сразу же домой! Таков порядок.
— Очевидно, это не совсем так, — заметила Дороти ровным голосом. — Вы говорили об ужине. Мне кажется, это прекрасная мысль. У малышки был трудный день.
— Н-ну, да... — Толстуха, беспомощно переводя взгляд с одной на другую, поднялась вслед за ними на крыльцо. — Не знаю, что и сказать...
— Займитесь Аделой, ребенок устал, — Девушка шутливо подтолкнула малышку в холл. — Иди. Я навешу тебя в спаленке, как только поговорю с твоим отцом. Надеюсь, он дома?
— Да, мисс, но он работает у себя в кабинете. — Экономка выразительно покосилась на дверь с правой стороны холла. — Приказано не беспокоить.
— Сожалею, но я вынуждена это сделать, — храбро заявила Дороти, хотя смутные опасения вновь начали овладевать ею.
И с каменным выражением лица она проследовала к кабинету.
А ведь она была здесь, была... Толком, конечно, сейчас ничего не помнила, но интерьер вроде бы мало изменился, лишь хозяин другой.
Папаша, одетый в вельветовую робу и расклешенные джинсы, стоял к ней спиной около торшера, листая какой-то журнал.
— Ингрид, я же просил, — сказал он раздраженно.
— Это не Ингрид, мистер Кроуз. — Гнев, закипающий в ней, готов был прорваться наружу. — Я только что привезла вашу дочь из Истхэма, где она уже не первый день бродит без присмотра. И хотела
Он медленно повернулся. Серые глаза опалили ее с ног до головы.
Обжигающий лед. Так было в ее фантастическом сне. Теперь все происходило наяву.
Дороти попятилась.
— Я не знаю, кто вы, черт возьми, такая, чтобы врываться в чужой дом и хамить подобным образом. — Каждое его слово звучало, как удар кнута. — Но вы ошибаетесь, милая.
Он сделал паузу, бесцеремонно ощупывая взглядом свою жертву.
А эта нахальная девица весьма недурна собой. Хрупкая, но с соблазнительными формами шатеночка, гладко причесана. Даже униформа официантки сидит на ней не хуже самых дорогих парижских тряпок! Для этого нужно иметь идеальную фигуру.
Дороти задрожала от унижения и бессильной ярости. Точно так же он оценил ее шесть лет назад и... вышвырнул!
Серые глаза сузились, выражая оскорбительное, циничное пресыщение.
— Увы, ничем не могу заменить вам мистера Кроуза, мисс... Николас Моблейн, к вашим услугам. А теперь объясните, на каком основании вы ворвались в мой кабинет без особого, так сказать, приглашения?
Бежать слишком поздно! Кроме того, он ее явно не узнал, что оставляет шанс довести партию до конца. Связываться с таким типом, правда, небезопасно, но ради Аделы она готова на все!
Ник Моблейн почти не изменился. Он не был рекламным красавцем. Густые темно-рыжие волосы по-прежнему неподвластны светским приличиям. Тяжелый, волевой подбородок, горбатый нос, твердо очерченные линии рта. Скорее, бывалый каскадер, чем благопристойный делец и тонкий ценитель искусства.
Изменилась я сама, подумала Дороти, быть может, даже подурнела. Ну и что? Я пришла сюда не кокетничать с этим брюзгой, а напомнить ему о родительском долге!
Она горячо молилась об одном: только бы не сорваться, не выдать себя. Кстати, почему все-таки у Аделы другая фамилия?
— Известно ли вам, мистер Моблейн, что ваш ребенок брошен на произвол судьбы?
Ник, свернув журнал в трубочку, угрожающе помахивал им, как полицейской дубинкой.
— Это еще что за чушь? Вы бредите?
Дороти отрицательно покачала головой.
— Лучше бы я бредила. Не сомневаюсь, что вас устраивает внешность Терезы, но вместо того, чтобы присматривать за ребенком, она шляется с парнями. Предпочитает тереться хорошенькой попкой о мотоцикл, в то время как девочка часами сидит в нашем кафе!
Наступило гробовое молчание. Моблейн стоял как громом пораженный.
Столько лет этот человек был ее заклятым врагом, но сейчас... Дороти испытывала невероятное сострадание к поверженному демону!
— Что ж, я вас выслушал, — проговорил он вкрадчиво, видимо уже оправившись от неожиданности. — Но все же необходимо все проверить, согласитесь. Прошу вас, присядьте, мисс...
— Ламметс, — представилась она. — Дороти Ламметс.
Он кивнул, как бы запоминая это на будущее.
— Я попрошу экономку принести кофе.