Безумная из Шайо

Жироду Жан

Барон. Простите, впредь не буду.

Председатель. Прощаю тем охотнее, что сам еще не знаю, чем будет заниматься наше Общество.

Барон. У вас есть капитал?

Председатель. У меня есть агент из биржевых зайцев. Его мы и ждем.

Барон. Вы располагаете какими-нибудь залежами полезных ископаемых?

Председатель. Да будет вам известно, дорогой барон, что Обществу при его учреждении нужен не объект деятельности, а наименование. Мы, деловая аристократия, никогда не оскорбляем покупателей наших акций предположением, что, покупая, они намереваются

совершить меркантильную операцию, а не предаться игре воображения. Наша единственная честолюбивая цель – разбудить их воображение: мы не впадаем в заблуждение романистов, которые, придумав подходящее название, считают себя обязанными написать и самый роман.

Барон. И каково же в данном случае название?

Председатель. Этого я еще не знаю. Если же я, как вы могли заметить, немного нервничаю, то лишь потому, что сегодня вдохновение мое как-то запаздывает… Да вот! Глядите, вот она. Никогда еще не видел такой многообещающей!

Барон. Вы говорите о какой-то женщине? Где вы здесь видите женщин?

Председатель. Физиономия! Одна из тех физиономий, о которых я рассказывал вам. Вон тот человек, слева от нас, что пьет воду.

Барон. Вот так многообещающее лицо! Уличная тумба, да и только!

Председатель. Совершенно верно, одна из живых тумб, воплощающих хитрость, жадность, упрямство. Тумбы эти стоят всюду, где идет игра и торговля любовью, где добываются железо и фосфат. Они – вехи на путях удачи, преступления, каторги, власти. Видите, он нас уже заметил. И понял. Сейчас подойдет.

Барон. Вы же не станете доверять ему наши секреты?

Председатель. Дорогой барон, я никогда не доверял даже дочери и жене. Ближайшие мои друзья и секретари не знают никаких моих секретов, даже самых невинных. Моя старшая машинистка ведать не ведает, где я на самом деле живу. Но я из принципа сообщаю решительно все неизвестным, которых мне посылает случай: я вижу их безжизненные лица и понимаю, что безопасность моя обеспечена. Ни один из них никогда не предал меня. Эти искривленные рты, бегающие глаза – гарантия верности, как ее понимают в нашем кругу. Впрочем, он тоже угадал во мне верного человека и без колебаний откроет мне все. Знаки, по которым узнают друг друга адепты разных обществ, где царят несколько необычные нравы, – наивная мелочь по сравнению с приметой, дающей возможность узнавать друг друга нам, служителям удачи. Эта примета – тупость выражения и некий отсвет смерти на лице. На моем он все это и увидел. Еще минута – и он будет здесь.

Глухонемой обходит столики и на каждый кладет конверт.

Да оставят нас в покое или нет? Просто заговор какой-то! Забирайте свои конверты и проваливайте!

Глухонемой знаками показывает, что ничего не слышит.

Официант!.. Не трогайте конвертов, барон. Этот глухонемой служит в полиции: он таким способом собирает отпечатки пальцев.

Барон. Удачно придумано! Сразу куча оттисков!

Председатель. Бедная полиция! Наивна, как всегда. Она получает только то, что ей совершенно не нужно: отпечатки щедрых и честных посетителей… Эй, вы, глухонемой, что вам больше нравится – убраться отсюда или попасть за решетку?

Глухонемой оживленно жестикулирует и гримасничает.

Председатель. Официант, о чем это он?

Официант.

Его понимает только Ирма.

Председатель. Какая еще Ирма?

Официант. Судомойка, мсье. Да вот и она.

Появляется Ирма. Внешность – ангельская.

Председатель. Избавьте нас от этого типа, мадам судомойка, не то я позову полицейского…

Глухонемой делает жесты и гримасы.

Что он там мелет, черт побери?

Ирма (следя за мимикой глухонемого). Говорит, что жизнь прекрасна.

Председатель. Он не из тех, кому полагается иметь свое мнение о жизни.

Ирма. У вас душа безобразная.

Председатель. Душа или жена?

Ирма. И та и другая. И даже третья. У вас две жены.

Председатель. Управляющего сюда! Немедленно!

Глухонемой и Ирма исчезают.

Что там еще такое?

Подходит Продавец шнурков.

Председатель. Полиция!..

Продавец шнурков. Шнурочков не надо?

Барон. Мне как раз нужен один шнурок.

Председатель. У этого не покупайте!

Продавец. Красный? Черный? Ваши совсем истерлись. Даже цвета не разобрать.

Барон. Поворот к лучшему в моих делах позволяет мне купить целую пару шнурков.

Председатель. Барон, я не могу вам приказывать. В моей власти только установить – это будет на нашем первом заседании – количество жетонов, положенных вам за присутствие на Совете, и решить вопрос о предоставлении вам права пользоваться в необходимых случаях автомобилем. Но обстоятельства вынуждают меня со всей скромностью выразить пожелание, чтобы вы ничего не покупали у этого человека.

Барон. Я всегда уступал просьбам, выраженным в столь любезном тоне…

Продавец уходит.

Но кому же этот бедняга сбудет свой товар?

Председатель. Он не нуждается в вашей помощи. Возмутительная круговая порука позволяет всей этой накипи устраиваться без нас. Продавец шнурков сбывает свой товар босякам, продавец галстуков снабжает бродяг в тельняшках, лоточник, торгующий заводными игрушечными утками, продает их грузчикам Центрального рынка. Отсюда их наглый тон и дерзкие взгляды. Отсюда же их гнусная независимость. Не надо ей потакать. А вот и наш агент. Браво! Он так и сияет.

Появляется Биржевой заяц.

Биржевой заяц. У меня для этого все основания, председатель. Победа за нами. Можно начинать. Слушайте!

Подходит Жонглер, он жонглирует цветными кеглями.

Председатель. Нам не терпится это сделать.

Биржевой заяц. Во-первых, эмиссия. Акции выпускаются с номиналом сто на сто. Однако я устанавливаю стоимость обыкновенной акции в сто десять, по цене привилегированной, что дает мне право перепродать ее по сто двенадцать, так что после спровоцированных нами колебаний курс устанавливается девяносто один и два… Мои агенты создают небольшую суматоху, держатели начинают волноваться, и мы приступаем к скупке.