Безумная мудрость
Шрифт:
Если вы развиваете свой слух для восприятия музыкальных звуков, это все равно что вы развиваете свое эго. Вы перестаете замечать звуки немузыкальные и тем самым отрезаете себя от огромного пласта действительности.
Кейдж слышит непрерывную музыку жизни: концерт, в котором принимают участие певчие птицы, автомобильные двигатели, шаркающие ноги, различные шумы, рекламные [134] объявления, ветер, шуршащая бумага, и создает в итоге настоящую мешанину звуков. Он заявляет:
Мое любгтое музыкальное произведение — то, которое мы слышим
Один концерт для фортепьяно Кейджа прошел вообще без единого «преднамеренного звука»: пианист с важным видом вышел на сцену, сел за рояль, но не притронулся ни разу к клавишам в течение всего номера. Единственной музыкой» были лишь случайные звуки из зала, полного зрителей — шаркающих, кашляющих и перешептываюихся. Кейдж также написал концерт для инструментов, оторые можно отыскать в любой жилой комнате, а еще один — для прямой радиотрансляции. Можно сказать, что Кейдж — настоящий музыкальный ловкач.
Джон Кейдж занимался под руководством теоретика дзэн–буддизма Д. Т. Судзуки, и все его творчество проникнуто симпатией к безумной мудрости дзэна. Так, например, Кейдж говорит, что он пользуется «случайными операциями» из «И цзин» («Книги перемен»), которые помогают ему при написании сочинений; эти приемы позволяют ему избавиться от «симпатий и антипатий эго». Композитор старается как бы отойти в сторону, для того чтобы музыку писала сама Вселенная.
Оценочные суждения вредят нашим подлинным обязанностям, каковыми являются любознательность и осознавание.
Искусство и идеи Кейджа отрицают какое–либо различие между творческим процессом и исполнением, или между исполнителем и аудиторией. Его безумная мудрость показывает, что жизнь и искусство едины и неразделимы. Мы в состоянии превратить себя в произведения искусства, если будем более смело смешивать краски на полотне жизни и станем более восприимчивыми к постоянно меняющемуся танцу мироздания. По мнению Кейджа, реальное искусство — это то, как мы живем; как только мы это признаем, все вокруг нас станет театром и повсюду зазвучит музыка. [135]
Нет такого понятия, как пустое пространство или незаполненное время. Всегда можно что–то увидеть, что–то услышать. В сущности, попытайся мы создать тишину, у нас ничего не получилось бы. Иногда во время каких–либо технических испытаний бывает необходимо создать как можно более полную тишину в комнате. Такая комната называется заглушённой камерой; ее стены, пол и потолок делаются из специального материала, и в ней не бывает эха. Я вошел в одну такую комнату в Гарвардском университете несколько лет назад и услышал два звука: один высокий, а другой низкий. Когда я описал эти звуки заведующему комнатой инженеру, он сказал мне, что высокий звук связан с работой моей нервной системы, а низкий — с циркуляцией крови. Звуки будут преследовать меня до самой смерти. А после смерти они будут продолжаться. О будущем музыки можно не беспокоиться
ПОЭЗИЯ БЕЗУМНОЙ МУДРОСТИ
Человек добивается изумительной эрекции, совокупляясь с первозданным хаосом, и постепенно приходит в изнеможение под своим тентом. Тогда появляется поэт, враг общепринятых норм, и проделывает в зонтике отверстие; и — подумать только! — хаос становится доступен лучам солнца.
Поэты — это дети безумной мудрости, а поэзия — это посредник, с помощью которого безумная
Взгляды поэтов зачастую приходят в противоречие с воззрениями их эпохи, и в поэтических голосах слышится напряжение этой борьбы.
На протяжении всей истории Запада поэты постоянно бросали вызов доминирующим в обществе представлениям о мире. [136]
Господствующим религиозным доктринам они противопоставляли альтернативную мифологию; силам разума и науки они оказывали сопротивление собственным воображением.
Европейские поэты–романтики конца XVIII — начала XIX века выдвигали серьезные обвинения как против разума, так и против религии, не трогая разве что Бога.
Тебе грезится, что ты — деятель, Тебе грезится, что действие совершено, Тебе грезится, что это действие приносит плоды. Твое неведение, иллюзорность этого мира Являются причиной этих грез. Я должен сотворить Мир, иначе стану рабом в мире другого Человека. Я не хочу рассуждать и сравнивать: мое дело — Творить. Ошибки Мудреца становятся Законом, А не Достоинствами Дурака.Лорд Байрон, Уильям Вордсворт и Уильям Блейк были среди тех, кто утверждал, что ум и сердце западного человека не в порядке.
В холодном, бесстрастном интеллекте они видели движущую силу промышленной революции, которая уже в то время стала грозить разрушением миру природы. Эти поэты предупреждали, что разум и знание душат дух романтизма, разрывают мистическую связь между человеком и остальной частью мироздания. В голосах поэтов–романтиков звучат знакомые нам нотки безумной мудрости. Протестуя против века разума и промышленной революции, эти поэты воспевают природу, субъективный опыт и силу воображения.
Одним из самых неистовых и пророческих голосов XVIII века был голос поэта Уильяма Блейка. Он отвергал примат разума в вопросах, касающихся реальности, и примат церкви в вопросах морали. Блейк считал, что церковь [137] убивает радость жизни. Он сконструировал собственную мифическую вселенную.
Все Библии и священные законы являются причиной следующих Ошибок: человек следует двум реально существующим принципам: принципам Тела и принципам Души; сила, называемая Злом, оторвана от Тела; разум, называемый Добром, оторван от Души; Бог будет мучить Человека в Вечности за то, что тот подчиняется своим Силам.