Безумные Мечты

Шэн Л. Дж.

Я выскользнула из машины и, вывернув шею, стала наблюдать за вереницей взбешенных водителей позади себя, пытаясь определить, кто из них выглядит наименее психопатичным и кого можно уговорить помочь мне подтолкнуть машину к воротам парковки.

— Мамочка, я хочу выйти, — стонала Гравити, пиная своими розовыми кроссовками пассажирское сиденье перед собой.

— Через минуту, милая.

— Мне ску-у-у-учно.

Еще гудок. Больше ругательств. Пятая авеню была четырехполосной улицей, с одной стороны застроенной высотными домами, а с другой -

Центральным парком. Одна полоса предназначалась для автобусов, другая была забита грузовиками. Оставалось две полосы, и одну из них я сейчас перекрывала.

— Мне нужна помощь, чтобы подогнать машину к этим воротам. — Я замахала руками в направлении здания. Под темно-синей толстовкой и мешковатыми джинсами я потела и чесалась. Мои волосы были в беспорядке. Если бы я была плаксой, я бы заплакала.

— Похоже, у тебя проблемы. — Водитель прямо за мной сплюнул мокроту в окно.

Я больше не в Мэне, это точно.

— Если только ты не хочешь за это заплатить. — Водитель окинул меня оценивающим взглядом.

— Конечно. — Я выпятила бедро и мило ему улыбнулась. — Вы принимаете удары коленом по яйцам?

— Сука, — пробормотал он, поднимая на меня окно.

— Мамочка! — Гравити закричала громче. — Я хочу выйти. Выйти.

— Секундочку, милая.

— Я хочу газировки!

Пошатываясь, я вытащила телефон из заднего кармана. Я не могла позвонить маме или Роу - мне отчаянно хотелось сделать это самой. Не хотелось быть этой сдерживающей крушение женщиной, которая терпит неудачу во всем, к чему прикасается.

Вместо этого я позвонила в страховую компанию, и все мое тело покрылось крапивницей.

Это была ошибка. Мне не следовало приезжать сюда. Серьезно, о чем я только думала? Я даже не могла управлять своей жизнью, пока жила с матерью в родном городе; Нью-Йорк был для меня на двадцать размеров больше.

Я расхаживала взад-вперед за багажником, ожидая, когда представитель ответит на мой звонок, когда задняя дверь Джимми распахнулась. Мне потребовалась секунда, чтобы осознать происходящее. Грав, уставшая после восьмичасовой поездки, самостоятельно отстегнула сиденье и выскользнула из машины, упав задницей на оживленную дорогу и выкатившись на соседнюю полосу.

— Господи! — истерично вскрикнула я, уронив телефон на землю.

Моя дочь поднялась на шатающиеся колени, на ее лице застыло испуганное выражение. Она бросилась прямо к движущимся машинам, ища меня взглядом, полным ужаса. Видя, как вся моя жизнь промелькнула перед глазами за те мгновения, когда мои ноги несли меня к ней, я отчаянно сопротивлялась желанию наброситься на нее и напугать прямо в часовом потоке.

Внезапно - казалось, из ниоткуда - высокий, широкий, громогласный человек подхватил Гравити одной рукой, засунул ее подмышку, словно футбольный мяч, и молнией метнулся к тротуару в безопасное место.

Я упала на колени и выкашляла весь воздух, застрявший в легких.

Она могла умереть. Она почти умерла. Из-за моего глупого невнимания.

Смахнув

слезы, я направилась к фигуре, державшей моего ребенка. Точнее, к мужчине, который подвешивал ее за лодыжки, осторожно покачивая тело, как будто она была только что сорванной пиньятой.

— Где конфеты? — раздался его глубокий темный голос. Никакого детского лепета. — Я знаю, что у тебя есть. Не играй.

— Я не играю! — Гравити захихикала, пытаясь подняться в воздух, размахивая руками. — Я все съела по дороге сюда.

Стукачка.

— Тогда, наверное, мне придется съесть тебя.

Еще один приступ хихиканья.

— Нет, дядя Райренд. Мама тебе не позволит! Она меня любит!

Мое сердце наконец-то замедлилось. Я вытерла липкие руки о толстовку, притворяясь бесстрастной, когда присоединилась к ним на тротуаре.

Они - это моя дочь и Райленд Колтридж.

Райленд Колтридж - лучший друг моего брата.

Мужчина-шлюха.

Самоуверенный ублюдок, который знал, что он - лучшее творение Бога на сегодняшний день.

Развратный, эгоистичный кусок робота, одетый в костюм от Prada.

Жаль, что это произведение было шедевром.

Райленд вложил «веселье» в слово «неблагополучный». Он был угрозой, все его недостатки стирались благодаря поразительной внешности. В нем было шесть футов и четыре дюйма бронзы, подтянутое, безупречно мускулистое тело, золотистые волосы цвета бескрайнего пшеничного поля и глаза, зеленые и яркие, как самые блестящие изумруды. Все в нем, от жестоко острой линии челюсти, карикатурно высоких скул и полных губ до прямого носа, кричало о совершенстве.

И мы ненавидели друг друга.

На самом деле он не мог набраться достаточно дерьма, чтобы испытывать какие-то сильные чувства ко мне или к кому-то еще. Это была одна из причин моей ненависти к нему. Он был живым, дышащим доказательством того, что можно жить без сердца в груди.

— Привет, Райленд. — Я направилась к нему, нацепив свою фальшивую браваду, как будто это была модная шляпа.

— Привет, засранка, — беззвучно парировал он, подхватывая моего ребенка на руки и окидывая меня острым скучающим взглядом. На шее у него висел кулон в виде монетки на простой черной цепочке. И все равно. Он носил эту штуку с тех пор, как мы были практически подростками. Я спрашивала, что он означает, но мне было все равно.

— Следи за своим языком в присутствии моего ребенка, — холодно предупредила я его.

— Мамочка сказала «черт» в машине», — весело сообщила Гравити, хихикая.

Предательница.

— Это называется выдавать желаемое за действительное, малыш (прим. Fuck – черт) — Райленд сверкнул хищной клыкастой улыбкой, от которой у меня заныли поджилки.

Он не был красивым и сексуальным мальчиком. Он был наполовину викингом, наполовину богом.

Гул усилился и превратился в один длинный рев, который не прекращался. Мы оба не обращали на это внимания.