Безумный, безнравственный и опасный
Шрифт:
Вздохнув, Эндрю отбросил одеяло и сел, пригладив волосы пальцами. Сколько же еще, черт возьми, на свете приятных дел, которые он так и не успеет переделать! Он всегда полагал, что рано или поздно остепенится, женится и заведет семью. Почему же до сих пор не сделал этого? Да потому, что не встретил такую девушку, как Лайза. Такую, которая могла быть и другом, и любовницей одновременно. Но… слишком поздно.
Кейна терзала пронизывающая грусть. Ах, эта самоуверенная молодость! Ему всегда казалось, что со временем он обязательно всего добьется.
Он натянул сапоги со странным ощущением нереальности происходящего. В глубине души Эндрю никак не мог поверить, что не доживет до заката. Он сам себе казался слишком живым, слишком полным сил.
А ведь требуется лишь мгновение, чтобы человека не стало…
Кейн поглядел на свои руки и с удовольствием обнаружил, что они не дрожат. Оставалось надеяться, что не задрожат они и днем, когда его поведут на эшафот.
Вошел шериф Симмз.
— Что-нибудь особенное подать напоследок?
Кейн издевательски приподнял бровь:
— Неужели приговоренный по-прежнему имеет право на последнее желание?
— Если оно выполнимо. Так чего ты хочешь?
— Женщину.
Ореховые глаза шерифа лукаво заблестели.
— В Прерия-Сити последняя воля касается только еды, парень. Добропорядочные горожанки не одобрили бы такого безобразия в тюрьмах.
Кейн пожал плечами. Он и не ждал иного ответа. Да это и не важно, ведь единственной женщиной, которую он хотел, была Лайза Холден. Однако зачем отказываться от последнего желания? Эндрю задумался. Каким-то непостижимым образом память вернула его к последнему завтраку на охоте в Уилтшире.
— Копчушку, — заявил он. — Хочу копчушку.
Симмз недоуменно заморгал:
— Что еще за копчушка, черт побери?
— Селедка. Соленая и копченая сельдь, — пояснил Кейн. — Очень вкусно.
— Может, удастся раздобыть копченой трески, — с сомнением проговорил шериф.
— Уж постарайся. — И Кейн снова улегся на свою койку. — Только не забудь, чтобы в придачу была бутылка виски.
Когда Симмз ушел, Кейн уставился в потолок ничего не выражающим взглядом. Еще три часа.
Превозмогая дурноту, Лайза спустила ноги с кровати. Когда она вставала, резкая боль где-то в глубине живота заставила ее согнуться. Боль быстро прошла, осталась только сильная дрожь. Наверное, это все от нервов. Она так надеялась на чудо, но вот день казни настал, и ничего не изменилось. Должно быть, Джимми не повезло. «Дрю, я сделала все, что могла. Горе, какое горе!»
После завтрака Большой Билл и Аделаида отправились в город. Лица их при этом выражали одинаково мерзкое самодовольство. Лайза осталась дома со своей шестнадцатилетней золовкой. Дженни всю жизнь оставалась на вторых ролях в этой семье, где превозносили и баловали только ее брата, поэтому невестка сразу стала ее союзницей и подругой.
Утро тянулось медленно, мучительно. Лайза и Дженни сидели в гостиной и вышивали на пяльцах, изредка обмениваясь пустыми замечаниями и ни словом не упоминая о
Когда время приблизилось к полудню, Дженни отложила рукоделие и, не в силах больше ждать, поднялась.
— Я рада, что ты не захотела смотреть на эту казнь, Лайза, — призналась она. — Дала мне повод тоже остаться. Не знаю, действительно ли этот Кейн убил Билли, только я бы не смогла смотреть, как он умирает.
Лайза невидящими глазами глядела на свою работу.
— По пути из Ивовой Рощи я узнала, что Кейн убил Билли, защищаясь.
Дженни резко повернулась и растерянно поглядела на невестку. Девушка была так же красива, как ее мать, но намного добрее.
— Святые небеса, какой ужас, если это так! — Голосок ее дрогнул. — А ведь Билли есть Билли, это вполне может быть правдой, как ты думаешь?
— Конечно.
Когда Лайза втыкала иголку в ткань, у нее вдруг закружилась голова, и она уколола палец. Она растерянно смотрела, как алое пятнышко крови расползается по белоснежной салфетке. Надо же, как много крови…
— Что с тобой, Лайза? — спохватилась Дженни. Молодая женщина подняла голову и хотела успокоить золовку, но голос не повиновался.
Каминные часы пробили с глубоким, меланхолическим звуком. Ровно полдень. Как раз в эту минуту Эндрю Кейн погибал в агонии. Когда последний удар отзвучал и замер, она закрыла глаза и содрогнулась. Все было кончено. Дрю мертв.
Понимая, что ей нужно лечь, Лайза попыталась подняться, но ноги не повиновались. Она рухнула на пол, и жестокая боль сдавила ее чрево.
Голос Дженни, отчаянно звавший на помощь экономку, донесся откуда-то издали. Проваливаясь сквозь адскую боль во мрак, Лайза успела подумать: «Vaya con Dios, Дрю… Надеюсь, ты умер, как хотел. Упокой, Господи, твою душу».
Симмз так и не нашел соленой рыбы, так что последняя трапеза Кейна состояла из огромного сочного бифштекса с кровью и целой сковороды картошки и жареного лука в качестве гарнира. Это было куда вкуснее, чем пресловутая копчушка. Бутылка виски была как минимум месячной выдержки — самое лучшее виски по местным стандартам. Но Дрю сделал лишь пару глотков. Хотя ему приходило в голову, что можно напиться до беспамятства, он решил, что будет очень глупо провести последние минуты жизни в забытьи. И потом, будучи сильно пьян, он мог вконец потерять самообладание и опозориться.
Шум на улице свидетельствовал о том, что толпа собралась немалая. Там был даже духовой оркестр. Играли музыканты плохо. Дрю занялся тем, что стал вылавливать фальшивые ноты, чтобы только не думать о казни.
Казалось, Симмз и охранник с ружьем появились слишком рано. Шериф вставил ключ в замок решетки:
— Пора.
Дрю встал и надел шляпу, слегка сдвинув ее на лоб, словно садился играть в покер с незнакомцем и хотел показаться ему невозмутимым. Потом он вышел из-за решетки, остановился. Симмз связал ему руки за спиной, угрюмо буркнул: