Безумный гороскоп

Ситникова Людмила

– Назови имя того парня! – потребовала Катка.

– Нет! Не помню!

– Нина!

– Мне было восемь лет, я ничего не помню. Не заставляйте меня возвращаться в прошлое. Оно меня убивает. Пожалуйста.

Ката усадила девушку на кровать.

– На месте водителя сидел Олег? Я права? А в машину твоих родителей врезалась иномарка Александры? Скажи… скажи же, наконец!

Ниночка раскрыла рот:

– Олег? Да как вам в голову могло прийти, что он причастен к гибели моих матери и отца?

– Все сходится, Нина.

– Что

у вас сходится?

– Когда тебе было восемь, Олегу исполнилось шестнадцать. Он был отпрыском богатой женщины, отчаянно любившей единственного сына. Время не зарубцевало твои раны, ты не смогла простить Олегу смерть родителей. Поэтому, при получении паспорта сменив фамилию Дурикова на Скороходову, ты разыскала семью Купатовых и стала осуществлять свой план мести. Сначала работала в агентстве курьером, затем, втеревшись в доверие к Александре, получила место ее личного секретаря. Ты не боялась быть узнанной. Если даже Александра и помнила имя той несчастной крохи, которая по вине Олега осталась сиротой, то она никак не могла предположить, что кроха сменит фамилию.

Ниночка ошарашенно смотрела на Катку. Слезы на ее щеках высохли, посиневшие губы сжались, а на шее запульсировала вена.

– Ты расправилась с Олегом, – продолжала Ката, – теперь настала очередь Александры. Где она? Что ты с ней сделала, Нина?

– Вы заблуждаетесь, как же вы заблуждаетесь. – Ниночка попыталась взять себя в руки. – Все сказанное вами – не более чем фантазия.

– Ты можешь доказать обратное?

– Могу! – Нина выдвинула нижний ящик комода и стала выкладывать на пол постельное белье.

– Что ты делаешь?

– Доказываю вам свою невиновность. Вы разговаривали с Лией Антоновной и даже не удосужились поинтересоваться именем того парня.

На самом дне полки лежала старая газета.

– Читайте! – Нина швырнула печатное издание на кровать. – Но сначала посмотрите на дату выхода газеты.

– Май девяносто третьего года.

– Хоть у той дамочки и водились деньжата и она нажала на все свои связи, ей не удалось купить с потрохами всех. Есть еще на земле люди, для которых правда дороже жалких бумажек. Статья вышла в свет.

Катарина открыла газету.

– Вторая страница, – подсказала Нина.

Ката пробежалась глазами по заголовку «Виновный в смерти супругов Дуриковых признан невменяемым».

– Читайте вслух! – прокричала Нина.

– «Артур Заманский – шестнадцатилетний подросток, по чьей вине в марте сего года погибли Вадим и Мария Дуриковы, был признан невменяемым и отправлен на лечение в психиатрическую больницу имени…» – Катка прикрыла глаза.

– Убедились?! Что теперь скажете? Или и дальше будете обвинять меня в ужасных преступлениях, к которым я не имею ни малейшего отношения?

– Нина… – Катарине хотелось провалиться сквозь землю – Нинок…

– Что Нинок? Вы меня оскорбили, смешали с грязью.

– Прости. Хочешь,

встану перед тобой на колени?

– Обойдусь.

– Господи, Нина, я думала… какая нелепица.

– Дайте сюда, – девушка выхватила у Катки газету и, присев на корточки, принялась складывать в комод белье.

– Откуда она у тебя?

– Лия Антоновна дала. Газета хранилась у нее, а в день моего шестнадцатилетия директриса вручила ее мне.

– Зачем?

– Вы у нее были, вот и поинтересовались бы.

Копейкина попыталась обнять Нину за плечи.

– Уйдите! Вы достаточно дел натворили. Я хочу остаться одна.

– Не держи на меня зла.

– Постараюсь, но обещать не могу.

В коридоре Катка с силой стукнула кулаком по стене.

– Идиотка! Дура! Возомнила себя мисс Марпл. Кретинка! Бедная Нина.

* * *

Тревожный звонок раздался в четверть десятого. Звонили из отделения.

Подошедшему к телефону Борису Игоревичу сообщили, что вчера утром возле аптеки был обнаружен труп задушенной женщины. По описанию, оставленному Дианой и Эриком, тело может принадлежать Купатовой Александре Константиновне.

Водрузив трубку на место, Борис повернулся лицом к домочадцам.

– Кто звонил, папа? – спросила Диана.

– Из милиции, – глухо проговорил Борис.

– Шурочку нашли? – Аглая вскочила с дивана.

– Вчера утром обнаружили тело неизвестной… по описанию это… это может быть Шура.

– О господи!

– Мамочка! – Люсьена бросилась к Диане.

– Необходимо поехать в морг на опознание, – продолжил Борис.

Эрнест достал ключи от машины:

– Поеду я.

– Нет! – От вопля Аглаи сидящий в углу Парамаунт со всех ног драпанул наверх. – Ехать должна я!

– Мама, морг не театр, ты не выдержишь.

– Я отлично знаю, что такое морг, сынок.

– Глашенька, Эрик прав, будет лучше, если мы с ним… – сказал Борис.

– Боря! На опознание еду я! – настаивала жена.

– Ну хорошо. – Эрнест пнул ногой кадку с цветком. – Жду тебя на улице.

– Ты не понял, мне не нужны сопровождающие.

– Мама, – Диана сорвалась на крик, – ты собираешься отправиться в это страшное место одна?

– Именно!

– Аглая Константиновна, а если я предложу свою кандидатуру в качестве сопровождающей, – спросила Катка, – вы возражать не будете?

Гжельская в нерешительности смотрела на растерянного Эрнеста.

– Нет, Ката, возражать не буду. Едем!

Как только за ними закрылась дверь, Эрик протянул:

– Ничего не понимаю. Со мной мать ехать отказалась, а с ней за милую душу. В чем дело?

– Сынок, не злись на маму, ей сейчас необходима поддержка.

– Я и хотел ее поддержать, а что из этого вышло, вы все прекрасно видели.

Поднявшись с сыном в спальню, Борис Игоревич щелкнул дверным замком.

Люсьена, уткнувшись в плечо матери, тихо всхлипывала, Егор безжизненно смотрел в стену.