Безумный корабль
Шрифт:
Музыка тем временем уже завершалась. Рэйн и его партнерша замедлили движение и остановились, и было в этом нечто поистине пророческое. Он несколько мгновений постоял молча, по-прежнему держа ее руку в своей. Потом отступил, отвешивая поклон.
– Кое-кто уже собирается снаружи, в саду, – сообщил он ей. – Пойдем присоединимся.
И жестом указал в сторону дверей.
В тот же миг что-то ощутимо кольнуло его в сердце, и он оглянулся… Малта! Она уходила прочь. Под руку с Сервином Треллом. Рэйн понял, что просто не может вот так исчезнуть посреди бала, не
– Там, сразу за дверью, начинается тропинка. Она ведет в восточную сторону. Идти недалеко, там повсюду фонарики зажжены… Не затруднит ли тебя одной пройти туда? Я присоединюсь, как только смогу…
Ее взгляд недвусмысленно сказал ему, что он сморозил непростительную грубость. Вслух же она произнесла:
– Несомненно, со мной все будет в порядке. Надеюсь, ты задержишься ненадолго?
– Я тоже очень надеюсь, – заверил он ее. И не стал дожидаться, чтобы посмотреть, как она воспримет столь туманный ответ. Рэйн торопливо поклонился еще раз и покинул ее у дверей.
Музыканты уже начинали снова играть, но он успел быстрым шагом пересечь Зал, уворачиваясь от пар, выплывающих на середину. Он без труда нашел Малту, сидевшую в одиночестве. Когда он встал перед ней, она вскинула глаза, и надежда в ее взгляде смешалась с отчетливым страхом.
– Рэйн… – начала было она, но он перебил, не дожидаясь извинений:
– Малта, мне нужно немедленно уйти. Это очень важно. И быть может, я сегодня вечером вернуться уже не смогу. Пойми меня, пожалуйста…
– Ты не вер… но почему? Куда ты идешь? Что такого важного произошло?…
– Я не могу ни о чем рассказать тебе. Просто поверь, прошу тебя. – Он перевел дух. – И пожалуйста, отправляйся домой как можно скорее. Ты сделаешь это ради меня?
– Домой?… Вот так бросить бал моего представления и уехать домой, пока ты будешь «чем-то важным» заниматься?… Рэйн, но это же невозможно!… А как же совместная трапеза? А приношения родства?… И… Рэйн, но мы же всего один раз с тобой танцевали!… Как ты можешь так со мной поступать?… Я всю жизнь ждала этого дня, и вот он наступил, а ты говоришь, чтобы я быстренько отправлялась домой, потому что у тебя более важные дела есть!…
– Малта, пойми же!… Это не мой выбор. Рок не интересуется нашими пожеланиями… А теперь… я должен идти. Прости меня, но я должен.
Ему так хотелось все рассказать ей… Нет, не то чтобы он ей не доверял. Что его беспокоило, так это близкая связь ее семейства с Давадом Рестаром. Если Давад – предатель, то пускай он и дальше думает, что его заговор никем не раскрыт. Малта же не сможет нечаянно выдать того, о чем сама знать не будет…
А она опять подняла глаза, и он увидел в них искры темного пламени.
– Что ж, – сказала она, – я, кажется, догадываюсь, что тебе важнее меня. Желаю тебе удачи и удовольствия…-И отвела взгляд. – Доброй ночи, Рэйн Хупрус.
Итак, она отмахивалась от него, как если бы он был непослушным слугой… Он весьма сомневался, что она прислушается к его совету ехать домой. Он стоял перед ней, жестоко страдая и не ведая,
– Прошу прощения!
Его толкнули. Причем толкнули намеренно. Рэйн оглянулся. На него зло смотрел Сервин Трелл. Он держал в руках два бокала вина. На какой-то момент Рэйн едва совладал с собой… Но потом нечто, очень напоминающее отчаяние, стиснуло его сердце. Не было времени. Не было времени задерживаться здесь и продолжать ссору. Если он промедлит, быть может, к утру ссориться окажется уже не с кем. Все будут мертвы…
Он повернулся и молча покинул их, и самое скверное было в том, что он знал – какие бы усилия он ни предпринял, все равно могло получиться так, что к утру все будут мертвы. Поэтому он и не стал оборачиваться. Если бы оказалось, что Малта потрясенно глядит ему вслед, он не смог бы с собой справиться и вернулся бы к ней. А если бы она, наоборот, жеманно хихикала с Треллом, ему опять же ничего другого не оставалось, как вернуться и прикончить мальчишку прямо на месте. Ни на то, ни на другое у него не было времени. «Вечно у меня нет времени на то, чтобы жить своей собственной жизнью…»
Он вышел из Зала торговцев и углубился в разорванную светом факелов темноту снаружи.
Малта еще трижды танцевала с Сервином. Он по-прежнему упивался свалившимся счастьем и не замечал, что она едва попадает с ним в такт и больше висит на его руке, чем двигается сама. А ей, после естественной грации танца с Рэйном, неуклюжее топтание с Сервином казалось утомительной работой. Она никак не могла приспособиться ни к его шагу, ни к музыке. Комплименты же, которыми он по-прежнему ее осыпал, лишь раздражали ее. Ей тошно было смотреть в его ужасно серьезное лицо мальчика, притворяющегося взрослым. Бал утратил для нее всю живость и красоту. Ушел Рэйн – и великолепное собрание ни дать ни взять потускнело. Пары, кружившиеся по Залу, более не казались ей бесчисленными, да и говор и смех точно притихли…
Со дна души снова поднималось безысходное отчаяние, грозившее ее поглотить. С трудом вспоминалось, что еще сегодня, очень недавно, она чувствовала себя такой счастливой, да и то эта память казалась вылинявшей и неверной… Когда музыка наконец отзвучала, Малта испытала немалое облегчение, заметив неподалеку мать. Кефрия незаметно делала дочери знаки, подзывая к себе.
– Меня мама зовет, – сказала она Сервину. – Боюсь, мне надо идти.
Юный Трелл послушно отступил, задержав, однако, обе ее руки в своих:
– Что же, я отпускаю тебя, но лишь потому, что необходимость повелевает. И, смею надеяться, лишь на краткое время!
И он с величайшей серьезностью поклонился ей.
– Благодарю, Сервин Трелл, – ответствовала она согласно этикету. Потом повернулась и оставила его.
Подойдя к матери, она заметила озабоченность у той на лице. Эта озабоченность не улетучилась даже тогда, когда Кефрия заставила себя улыбнуться и поинтересовалась:
– Ну как, деточка? Веселишься?
«Ну и как прикажете на это отвечать?…» Малта ответила со всей прямотой: