Безумный мир
Шрифт:
– Да. – Голос был механический, бесцветный, по лицу сенатора разлилась бледность.
– Зачем?
– Мы у последней черты…
– Объясните.
– Они доберутся… они доберутся до своего Марса… – забормотал Вомерсли. – Маньяки… вырвавшиеся в космос… врожденные маньяки… стремящиеся к звездам… Мы должны перебить их… всех до единого… – Он судорожно хватанул ртом воздух, голова его упала набок.
Армстронг бросился вперед и "выключил генератор.
– Переутомление мозга, – объяснил он встревоженному Дрейку. – Ничего страшного, он скоро придет в себя. – Сняв контакты с головы пленника, Армстронг подложил
– Что это за болтовня о «Норман-клубе»? – осведомился Дрейк.
Армстронг вкратце пересказал ему свои похождения и закончил словами:
– Пока у них нет абсолютной власти в этой стране. Но при удачном стечении обстоятельств они заполучат ее в любой момент. Сейчас они – всего лишь коварное и опасное меньшинство, но у них Достаточно сил, чтобы влиять на нашу судьбу. Их ставленники сидят на ключевых федеральных постах и в отдельных штатах… Пойми, Эд, эти норманы-фанатики могут быть демократами, республиканцами, хоть тибетскими ламами; они могут действовать под самыми диковинными вывесками, но всегда, во все времена, они – норманы, высшие по отношению к гуманам!
– Дерьмо! – презрительно заявил Дрейк. – Этого недостаточно, чтобы развязывать мировые войны.
– Не обманывай сам себя! Мы не одиноки в этом свихнувшемся мире. Есть другие народы, другие люди, которых воодушевляют совсем другие идеи. В одних странах норманы могут иметь меньше власти, в других – больше. Достаточно, чтобы войну начала только одна. Этого хватит, уверяю тебя. В свое время это сделал Гитлер – и наверняка у истоков там стоял кто-нибудь вроде этого толстого чурбана. Германия отправилась в преисподнюю, потащив с собой полмира, – и все во имя их навязчивой идеи.
– Но…
– Послушай, Эд, представь, что германский нацизм просуществовал бы не тринадцать лет, а больше, гораздо больше, что фашисты захватили бы власть не только в Европе, но и во всем мире… Как ты думаешь, в этом случае они выиграли бы свою войну?
– Никогда, – без колебаний заявил Дрейк.
– Может, и так, но это продолжалось бы черт знает насколько дольше, и мир заплатил бы гораздо большую цену. Впрочем, не в этом дело. – Армстронг легонько похлопал по руке Дрейка, чтобы подчеркнуть свои слова, – Дело в том, что эти норманы-психи не могут проиграть войну.
– Они не могут… – яростно начал Дрейк, но Армстронг перебил:
– Азиаты проиграли последнюю войну?
– Глупый вопрос. Это была война с фашизмом!
– Да, китайцы сражались на нашей стороне, японцы – против нас. Азиаты были с обеих сторон, и, если рассматривать их как целое, они не проиграли войну! – Армстронг понизил голос. – Пойми наконец, Эд, эти норманы-проповедники лишены национального чувства совершенно. Их цель – развязать войну покруче, чтобы поставить заслон тому, что они расценивают как нежелательную форму прогресса. Какая сторона победит в войне, а какая потерпит поражение – им наплевать, ибо всеобщая разруха способствует их целям. Чего ради им заботиться о том, кто будет разбит в пух и прах, а кто победит, если они – по обе стороны фронта!
– Мне кажется, ты их переоцениваешь. И недооцениваешь людей. Не думаю, что они начнут миллионами бросаться под танки только потому, что какая-то банда психопатов этого захочет.
– Не думаешь? – Улыбка Армстронга была кривой и мрачной. – Ты просто
Дрейк возмутился:
– Ты считаешь, что в последней войне наши парни сражались и умирали ни за что?
– Боже сохрани! Как раз наоборот! Но за что Дралась противная сторона?
Дрейк молчал, задумавшись.
– Вот я и говорю, – продолжал гнуть свое Армстронг, – нам хватит, даже если начнет одна страна. Другие будут вынуждены драться, чтобы остановить агрессора. Так начинались все войны. Немцев отчаянно одолевал демон «жажды жизненного пространства». Русские больше полувека готовились воевать с извергом по имени капитализм. Было время, когда христиане вели кровавые войны с исламом. И если сегодня во всем мире газеты, радио и телевидение вдруг объявят, что на Землю высадились агрессоры с альфы Центавра, тысячи легковерных схватятся за оружие. Помнишь Свифта? Его лилипуты готовы были перебить друг друга из-за вопроса, с какого конца разбивать яйцо!
– Заткнись! – разозлился Дрейк. – Ты действуешь мне на психику. Ты рассуждаешь как норман – говоришь, что мы все спятили?
– А вдруг так и есть? Может быть, норманы правы, и наш мир – вселенский сумасшедший дом, пристанище для идиотов со всей Солнечной системы? Но кто сказал, что обитатели этого дома должны сидеть в уголке и дуться на весь белый свет? Пусть земляне на девяносто процентов кретины – по норманским меркам, но кто сказал, что мы не имеем права хотя бы попытаться вырваться из клетки?! – Он подумал несколько секунд и добавил: – Как бы то ни было, меня не устраивает определение нормальности, которое дает какая-то машина, пусть она хоть трижды называется психотроном. И я сомневаюсь, что марсиане, венериане и меркуриане – если они действительно существуют – такие уж образчики добродетели по сравнению с нами.
– Ты меня уговорил. Что дальше?
– А дальше, Эд, ты должен помочь мне.
– Каким, интересно, образом?
– Я должен выжать из этого седовласого чудовища все, что он знает. Все до последней капли, пусть он хоть окочурится десять раз за сеанс. Мне нужно связаться с друзьями, которые залегли на дно в Нью-Йорке, мне нужно выяснить, что случилось с Клэр Мэндл, и придумать, как избавить от неприятностей Джорджа Куина. И это не все, по сути, это лишь начало; я должен еще найти способ стряхнуть со своего хвоста полицию и ФБР, и наконец, если это вообще возможно, я должен уничтожить международный «Норман-клуб», пока он не уничтожил весь мир.
– Ты не сделаешь и четвертой части, – уверенно заявил Дрейк. – Советую тебе расслабиться, и пусть события идут своим чередом.
– Нет. Пока я еще держусь! – Армстронг внимательно посмотрел на Вомерсли, который вдруг начал храпеть. – Ничего, оклемается. Я хочу, чтобы ты подержал его у себя, Эд. Удержи его любой ценой хотя бы двадцать четыре часа. Не дай ему уйти, даже если тебе придется вышибить из него мозги!
– Снова исчезаешь?
– Нужно съездить за подкреплением. Дашь мне машину?