Безумный

Джеймс Онли

Лукас перевел дыхание, только когда они вернулись в дом Томаса.

ГЛАВА 23

Август

Август нашел Лукаса в его детской спальне, рассматривающего вещи, словно в музее. Он был молчалив с тех пор, как они вернулись домой. После того как они рассказали Томасу о задании, Лукас просто отбился от стада вместе с Ноем,

который, казалось, был на седьмом небе от счастья по поводу уродливого четвероногого подарка Адама. Ной, наверное, показал Лукасу, какая спальня принадлежит Августу.

— Можешь потрогать, если хочешь. Если хочешь погрузиться в кроличью нору недолгой любви семилетнего Августа к фехтованию или моего увлечения космосом.

Лукас покачал головой.

— Ни одна из этих вещей не является тобой.

Август обхватил Лукаса за талию и почувствовал облегчение, когда Лукас расслабился, прижавшись к нему.

— Как это?

— Ты держишь при себе все, что тебе дорого. Твои сокровища. Все ценные предметы вывешены на стенах твоей квартиры или спрятаны в коробках где-то в твоем доме. Ты не любишь, когда желанные вещи убирают с глаз долой.

— Все еще продолжаешь работать над профилированием, да?

Лукас беззлобно рассмеялся.

— Всё закончилось?

— Близнецы позаботились о теле Кона. Пожар на свалке потушен, но у них уйдут месяцы на то, чтобы собрать воедино то, что произошло с тем, что осталось. Сейчас ходят слухи, что это метамфетаминовая лаборатория.

— Есть новости о Крикет? — спросил Лукас.

— Ее уже выписали из больницы. Остальные женщины сильно истощены и получили незначительные травмы, но ни одна из них не дожила до главного события. Их держат под наблюдением и вводят жидкости. Аттикус все еще хромает, как будто он сражался с большой белой акулой, а не с бульдогом с апноэ во сне.

Лукас фыркнул, но всякий намек на юмор быстро исчез.

Августу стало не по себе. Он не знал, как вести себя с Лукасом, когда тот был в таком странном настроении.

— Ты в порядке, Лукас? — спросил Август.

Лукас обернулся, выражение лица было болезненным.

— Уф. Мне не нравится, когда ты произносишь мое имя.

— Что? — спросил Август, ошарашенный.

— Когда ты произносишь мое имя, мне кажется, что ты меня наказываешь или типа того. Как будто... ну не знаю. Как-то странно. Тебе нужно придумать для меня какое-нибудь ласковое прозвище. Только не детка. Для меня это всегда звучит приторно.

Август хмыкнул.

— Адам так называет Ноя, когда они занимаются сексом, так что да. Нет, спасибо.

— Ваша семья тревожно близка для кучки психопатов, — размышлял Лукас.

Август достал свой телефон и положил подбородок на плечо Лукаса, набирая текст перед ним.

— Ты только что набрал в Гугле ласковые слова? — спросил Лукас.

Август насмешливо хмыкнул.

— Зачем ты задаешь вопросы, на которые уже знаешь ответ? Что у нас есть в списке... Детка? Милый? Любимый?

Солнышко? Голубчик? Лапочка? Сладкий?

Лукас сморщил нос.

— Фу. Нет. Слишком приторно.

Август улыбнулся.

— А разве ласковые слова по своей природе не должны быть приторными?

Лукас скорчил гримасу.

— Наверное. Но мы не совсем сиропные люди. Мы ученые. Профессора, — напомнил Лукас, как будто этот факт ускользнул от Августа.

Август провел носом по щеке Лукаса.

— О, я знаю. Мне очень нравится, когда ты называешь меня профессором. Просто чтобы ты знал.

Лукас прижался задом к теперь уже полутвердому члену.

— Приятно знать, профессор.

Август зарылся лицом в его шею.

— Не дразнись, а то я трахну тебя у двери моей детской комнаты.

— Не угрожай мне хорошим времяпрепровождением, — откликнулся Лукас.

Август довольствовался тем, что целовал шею Лукаса, затем его ушко. Лукас потянулся сзади и обхватил руками бедра Августа, притягивая его ближе.

— Нет. Ты не отвлечешь меня, пока мы не решим текущую проблему. Что насчет умнички?

— На русском? — спросил Лукас.

— Мхм.

— Что это означает?

Август усмехнулся.

— Технически это означает «умный», но часто это описывается как то, что учитель гордится своим учеником. Как будто я говорю: «Это мой мальчик».

Лукас хмыкнул, повернувшись, чтобы обвить руками его шею.

— Ты хочешь, чтобы я был твоим умным мальчиком? Я думаю, что у вас может быть настоящий кинк между учеником и учителем, профессор Малвейни.

— Ты все еще пытаешься запудрить мне мозги, мистер Блэквелл?

— Сейчас меня интересует не твоя голова на плечах, — пробормотал Лукас ему в губы.

— Как бы мне ни хотелось изучить это дальше, ты так и не ответил на мой вопрос. Ты в порядке?

Лукас пожал плечами, отстранившись настолько, чтобы посмотреть Августу в лицо.

— Нет. Я устал, голоден и хочу стоять под горячим душем три дня.

— И это все? Ты просто устал и нуждаешься в еде и ванне?

— Через несколько часов, когда онемение пройдет, есть очень большая вероятность, что у меня будет нервный срыв. Но сейчас я просто не чувствую... ничего. Нет, не ничего. Я чувствую облегчение. Облегчение от того, что Кон мертв, и его команда тоже, но часть меня беспокоится, что русский просто найдет новых лакеев.

Август поцеловал его в нос.

— У русского времени в обрез. Арчер уже в пути, чтобы позаботиться о нем.

— Хорошо, — сказал Лукас, похоже, что все стало не лучше и не хуже, чем раньше.

— Хочешь пойти домой? — спросил Август.

— В чей дом? — спросил Лукас.

Август нахмурился.

— В наш дом. Как ты и сказал, я люблю хранить свои самые сокровенные вещи рядом с собой.

Лукас удивленно вздохнул, но быстро пришел в себя.

— Тебе не приходило в голову, что мы знакомы всего неделю? Неделю, Август. Семь дней.