Безупречная невеста, или Страшный сон проректора

Обская Ольга

В комнату, где подруги коротали вечер, неожиданно вошла, если не сказать ворвалась, Бланка. Причём не одна, а со своей соседкой по комнате — Моникой.

— Вот, им рассказывай, — велела ей отличница. — Я по десятому разу слушать одно и то же не выдержу. — И обращаясь, к обитателям комнаты добавила: — Пришла со встречи с Команским в невменяемом восторге, — кивнула она на Монику. — И беспрестанно пересказывает мне, что там произошло.

— Девочки, — с шальной улыбкой произнесла Моника, — я вам сейчас всё расскажу. Сбылась моя

мечта!

В общем-то, Бланка правильно описала состояние Моники — невменяемый восторг. Глаза горят, щёки пылают. Избыток чувств не дал ей сесть в кресло, которое гостеприимно пододвинула Тереса. Моника предпочла остаться в вертикальном положении, ещё и расхаживать начала взад-вперёд на своих высоченных каблуках.

Подруги переглядывались, пытаясь угадать, что же произошло.

— Тебе что, Команский предложение сделал? — высказала Лера предположение.

Как бы нелепо оно ни звучало, но у Тересы в голове родились похожие мысли. Нет, ну а что ещё, как не сбывшаяся мечта стать невестой толстосума, могло привести Монику в такое возбуждённо-блаженное состояние?

— Девочки, ну вы что? Какое предложение? — отмахнулась она.

Тогда Лера тут же выдвинула новую версию:

— Команский согласился на крупную инвестицию в чайный проект?

В последнее время приоритеты у Моники слегка поменялись, и выбить финансирование — вполне могло оказаться её теперешней мечтой. Хотя в возможность этой мечты сбыться верилось даже меньше, чем в предложение руки и сердца. Про Команского поговаривали, что он человек крайне прижимистый. Трудно поверить, что он решился вложить круглую сумму в довольно сомнительный студенческий проект.

— Ну, вообще-то, к этому всё и шло, — Моника остановилась посредине комнаты. — Видите, что на мне? — она провела руками по своему смелому платью сверху вниз. — Мужчины против такого устоять не могут. Я начала рассказывать ему о проекте, о том, что нужно финансирование. Он слушал скептически, кривил губы недовольно, смотрел снисходительно. К таким взглядам я привыкла. Мужчины всегда так смотрят. Смотрят-смотрят, а потом бах — и выполнят твою маленькую просьбу.

Намотав ещё один круг Моника всё-таки села в кресло.

— Я думала, что и этот никуда не денется. Всё своё очарование в ход пустила. Уж очень хотелось Филиппу и Марчелу помочь. И тут Команский наклонился ко мне, к самому уху, и говорит: "Знаете, что я вам скажу, милая моя…

Такими словами обычно начинают отказ.

— И что? — не вытерпела Лера. — Что сказал?

— Ничего не успел сказать. Вдруг открывается дверь кабинета и внутрь врывается Филипп. Я его ещё таким не видела. Огромный и страшный! Представляете?! Наш добряк Филипп, который большую часть времени улыбается, который мухи не обидит, вдруг превратился в зверя!

Всё это Моника рассказывала с широко открытыми от восторга глазами.

— Он, конечно, всё не так истолковал. Это я уже потом

узнала — кто-то сказал ему, что я пошла Команского охмурять, чтобы денег выбить. Я же собиралась только глазки строить — ничего серьёзного. А Филипп как подскочит к Команскому и тихо так, но настолько доходчиво, что аж мурашки по телу: "Как вы посмели?!". А Команский же ровным счётом ничего не посмел. А Филипп своё: "Моника — не та девушка, которую можно купить! Её красота не продаётся!" И заслоняет меня своей широченной спиной от Команского. И хоть Команский меня совершенно покупать не собирался, но мне так приятно стало… ой, девочки…

Моника мечтательно закрыла глаза, но не надолго. Схватив в руки маленькую декоративную подушечку, она, сама того не замечая, неистово начала её терзать и рассказывать дальше:

— Филипп на Команского наступает, а тот поднялся из кресла: "Постойте, молодой человек, никто вашу Монику не трогает. Скажите лучше, кто вас в мой кабинет впустил?!" И сам дёргает колокольчик, вызывая охрану, а никто не идёт…

Тереса аккуратно забрала из рук Моники подушечку и протянула стакан с водой. Та посмотрела благодарно, осушила его и продолжила.

— Команский обегает свой стол дальней дорогой, чтобы только не пересечься с Филиппом (Филипп-то по сравнению с ним — гора) и выглядывает в приёмную. А там его секретарь с его охранником самозабвенно в кости играют, ни на что не обращая внимания. Я думала, он сейчас как начнёт на них орать. Но он поступил по-другому: закрыл дверь кабинета и говорит: «Это из-за чая? Вы про эти чаи рассказывали?» Не зря же Команский богат как дьявол — умный. Мигом догадался, как Филипп его помощников отключил. Вернее, переключил.

Да, чайки Филиппа и не на такое способны. Подруги слушали Монику, затаив дыхание. Никто и подумать не мог, чем закончится её беседа с Команским. Что интересно, даже Бланка не возвращалась к себе, хотя по её словам уже прослушала историю неоднократно.

— В общем, не поверите, всего через несколько минут Команский уже нас с Филиппом тоже чаем поил, только обычным, — эмоционально продолжала Моника. — Мы, наверно, по три чашки выпили, потому что проговорили часа четыре, не меньше. Он рассказывал, что в молодости тоже горячим был, как Филипп. Это Филипп-то горячий? — она хохотнула, но тут же сама себе возразила: — Девочки, у него просто выдержка железная, а на самом деле он — огонь.

Улыбка Моники сделалась ещё более шальной.

— Так вот, Команский нам рассказал, что всего добился сам. У него был совсем небольшой стартовый капитал, и он смог его преумножить только потому, что вкладывал исключительно в перспективные проекты. И проект Филиппа он тоже причислил к перспективным. Попросил составить бизнес-план и показать ему наработки. Хочет сделать инвестицию. Слышали бы вы, девочки, какая кругленькая сумма называлась! А вы смеялись: чайки-чайки. А я в Филиппа поверила! Он пробьётся!