Безупречный злодей для госпожи попаданки
Шрифт:
На плечах Али длинный светлый плащ с алым подкладом. Высокие, почти до колен чёрные сапоги покрыты пылью. Руки в перчатках уверенно держат повод. К седлу приторочена плотно набитая кожаная сумка.
Его красивое лицо викинга спокойно, в светлых глазах всегдашний холод и равнодушие…
Сглотнув комок в горле, я выпрямляюсь и начинаю рассказывать.
– Он ехал по нашей улочке, когда я выглянула в окно. Очень близко к нашей лавке. Ехал медленно, ровно посередине мостовой.
– Он не увидел тебя?
Я
– Нет, я почти сразу отскочила от окна и спряталась за шкаф.
– Тогда, что ты волнуешься? Мало ли зачем он приехал, – Тати пожимает плечами.
– Через две недели в столице состоится праздничная ярмарка в честь очередной годовщины правления короля Цварга, чтобы ему сдохнуть в грязной канаве. Перед ярмаркой будет три дня больших торгов рабами. Наверняка твой Али на нее приехал, — подруга строго смотрит на меня поверх очков, которые всегда носит дома. – Или что-то ещё было с этим Али?
Я молчу, глядя в сторону. Потом облизываю пересохшие губы и хриплю:
– Сначала он просто ехал, не глядя по сторонам. А прямо напротив твоей лавки вдруг натянул поводья и остановился.
По моим плечам пробегает озноб, когда я вспоминаю, как Али принялся скользить глазами по фасаду дома и по вывеске. Медленно, тщательно, словно запоминая каждую деталь.
Потом задумчиво прошёлся ледяным взглядом по окнам, и мне показалось, особенно надолго задержался на том, откуда смотрела на него я.
– Постоял, постоял и поехал дальше. Я кинулась к двери и заперла лавку, — завершаю я рассказ.
– Это я заметила, — ворчит Тати. – Стучалась, стучалась. Пришлось заходить в дом через заднюю дверь.
– Я не слышала стук - убежала в кухню и сидела там до твоего прихода, — признаюсь я, и снова клацаю зубами от страха.
– Что мне делать, Тати?
Подруга встает, и принимается перебирать посуду в буфете, выставляя её на стол – приближается время обеда.
Я кидаюсь помогать ей. Но руки всё ещё дрожат, и когда я чуть не упускаю тарелку на пол, Тати велит мне сесть.
Сама накрывает на стол и наполняет наши тарелки ароматным овощным рагу. Строго велит мне:
– Садись и ешь, думать будем после.
Я вяло ковыряюсь в тарелке, почти силой заталкивая в себя еду под требовательным взглядом Тати.
– Может твой Али просто любитель книг? – задумчиво спрашивает подруга, когда с рагу покончено и мы пьём фруктовый взвар, заменяющий здесь десерты.
– Увидел мою лавку и решил получше её запомнить, чтобы потом прийти и купить книги?
– Может, и так. Я о нём ничего не знаю. Но он показался мне хорошо образованным, — признаюсь я.
От слов Тати и приятного ощущения сытости ужас помаленьку начинает выпускать из меня свои когти, и я уже готова спокойно рассуждать.
Может, и правда, ничего появление работорговца не значит? Приехал в столицу
К тому же через одну улицу от нас располагается сразу несколько больших постоялых дворов. Вполне возможно, туда Али и направлялся.
Так, уговаривая себя, я всё больше успокаиваюсь и после обеда возвращаюсь в лавку, расположенную на первом этаже дома Тати.
До самого вечера разбираю тот самый дальний стеллаж, раскладывая книги по темам. Иногда выхожу помочь Тати с многочисленными покупателями, вдруг дружно ринувшимися к нам в лавку.
Лишь когда магазинчик закрыт и мы при свете свечей садимся ужинать, мои мысли снова возвращаются к Али.
– Тати, скажи, нет ли у тебя каких-то родственников, у которых я могу пожить, пока не закончится эта ярмарка и мы не будем уверены, что работорговец убрался из города? Боюсь, пока он здесь, я не смогу чувствовать себя спокойно, — спрашиваю с надеждой.
Женщина с сожалением качает головой:
– У меня никого не осталось, дорогая. Детей у нас с мужем не получилось родить. Братьев и сестёр у той девочки, чьё место я заняла, тоже не было.
Все мои подруги или далеко живут, и к ним тебя не отправишь. Или, наоборот, чуть не на соседней улице – смысла к ним переезжать нет, только лишние вопросы вызовем.
– Может есть домик в деревне, где я могу отсидеться? – не сдаюсь я.
– Дома в деревне тоже нет – я продала его, чтобы расширить своё дело после смерти мужа.
Тати задумывается, покусывая губы и странно на меня поглядывая.
– Ты что-то придумала? – спрашиваю осторожно – что-то в её взгляде настораживает меня.
Ответить подруга не успевает - во входную дверь кто-то стучит. Громко и очень требовательно.
Глава 32
Мы с Тати, как ужаленные, подпрыгиваем и в страхе смотрим друг на друга – кто может прийти в такое время?
– Иди в свою комнату, — одними губами шепчет она. – Закройся и не выходи, пока я не приду за тобой.
Я молча киваю и на цыпочках иду к лестнице. Стараясь не скрипнуть ни одной ступенькой, лёгкой птичкой взлетаю в свою комнату в мансарде под крышей.
Не зажигая свечей, торопливо достаю из шкафа холщовую сумку, где лежат все мои ценности – оставшиеся монеты, кулон в форме листика, кое-какая одежда и сухари.
Кладу ее возле двери и открываю окно – через него легко выбраться на крышу, а дальше на сарай, где у Тати хранится всякий хлам. Затем нужно спуститься по узкой лестнице на задний двор. А уже оттуда, через заботливо приготовленную мной дырку в заборе, выскользнуть в неприметный переулок, выводящий на одну из тихих городских улочек.