Безупречный злодей для госпожи попаданки
Шрифт:
Прикасаюсь к чуть шершавому металлу и мне чудится, что под моей рукой листик начинает нагреваться и издавать тонкий, еле слышный звон.
– Галлюцинации у тебя, Федерика! – говорю себе, и через несколько секунд понимаю, что впервые обратилась к себе так, словно я Федерика.
Будто Вера Панова в этот миг исчезла, уплыла вдаль, а моя душа, наконец, сроднилась с этим телом, данным мне какими-то великими силами.
На душе становится легко и свободно. Я снова трогаю листик, но теперь не чувствую особого тепла, да и звон исчез. Ну ладно, показалось
Поправляю на талии пояс с монетами. Проверяю, чтобы он крепко держался: кто его знает, не придется ли мне через час-другой во все лопатки удирать из этого дома. Без денег далеко не убегу.
– «Я и с деньгами далеко не убегу» - приходит в голову. – Надо близко искать место, где можно надежно спрятаться».
Словно услышав мои мысли, с улицы раздается негромкий свист. Через несколько секунд свист повторяется и я слышу негромкий голос:
– Госпожа Фрея, вы не спите? Это я, Констанель.
Глава 46
– Констанель!
– в проулке между домами стоит племянник противной кондитерши и подняв голову, смотрит на мое окно.
Заметив меня, свесившуюся из оконной рамы, парень радостно машет рукой:
– Госпожа Фрея, простите, если разбудил. Я хотел вас увидеть.
– Констанель, заходи в лавку – я сейчас спущусь, — рукой показываю, чтобы он выходил из проулка и шел к главному входу.
– Нет, Фрея, не пойду, — парень тоже переходит на "ты". Начинает хмуриться и отрицательно качает головой. – Я попытался зайти и спросить о тебе у твоей тетки. Но она накричала на меня и велела убираться. Потребовала, чтобы я не смел к тебе приближаться – сказала, что ты скоро выходишь замуж.
– Это правда? – спрашивает упавшим голосом.
– Если только за тебя, Констанель. А так нет, не выхожу, — шучу я, а внутри звенит еще один колокольчик, бьющий тревогу. – Жди здесь, я сейчас спущусь.
Я бросаюсь к двери и, стараясь не шуметь, отодвигаю от нее комод. Осторожно открываю и прислушиваюсь. Вроде бы в доме тихо, но на всякий случай снимаю туфли и держа их в руках, осторожно спускаюсь по лестнице.
Крадучись прохожу мимо приоткрытой двери в пустую спальню Тати и дохожу до кухни. Замираю у порога, прислушиваюсь, но внутри тихо. Значит Тати в лавке, что странно. До открытия магазина еще два часа, и обычно в это время Тати или спит, или готовит завтрак.
На последнем повороте лестницы я начинаю буквально красться, стараясь не издать ни звука. Спустившись, сворачиваю направо, в узкий коридорчик. В самом его конце спрятался черный ход, через который я собираюсь выйти на улицу к племяннику кондитерши.
Пробираюсь к двери, и… Она заколочена!
Две толстые доски надежно прибиты к косяку гвоздями с широкими шляпками, лишая меня возможности ускользнуть из дома незаметно для Тати.
Несколько секунд я в панике таращусь на ставший недоступным выход. Затем, ступая чуть не по воздуху, иду к проходу из жилой части в лавку и выглядываю.
Тати спокойно ходит по торговому залу. Что-то тихонько напевает, протирая
Мирная картинка, родом из той жизни, что была всего два дня назад, а теперь безвозвратно исчезла.
– Заходи, Федерика, - произносит внезапно Тати, не отрываясь от полива цветов. – Я вижу тебя. Ты сегодня рано встала.
Я торопливо натягиваю туфли и выхожу в торговый зал.
– Не спалось – забыла открыть окно на ночь и проснулась от духоты. Ты тоже встала очень рано, Тати.
– Меня разбудила соседка, госпожа Пиррель. Прибежала чуть свет со странной новостью.
– Да? Какой же?
Тати поднимает на меня взгляд.
– Сегодня ночью был найден мертвым господин Фраштивц. Тело в ужасном состоянии, словно его в ярости раздирали огромные когти. Дознаватели утверждают, что сначала его оглушили ударом по голове, а уж потом, живого, но бессознательного разорвали на часты. Кто это мог сделать, как ты думаешь, Федерика?
Несколько секунд я стою ошеломленная – толстяк Фраштивц мертв! Его оглушили, потом добили каким-то жутким способом.
Во рту появляется кислый вкус, и мне кажется, что меня вот-вот вырвет. Я хватаюсь за горло, пытаясь удержать начинающиеся спазмы и хриплю:
– Почему ты меня спрашиваешь об этом, Тати?
Она некоторое время молчит, потом холодно цедит:
– Потому что вчера вечером видели, как Фраштивц заходил в мою лавку. По словам соседки, это произошло как раз в то время, когда я ушла к нотариусу, и здесь осталась одна ты, Федерика. Кто-то сказал дознавателям, что слышал в лавке крики и шум. Это ты его убила, девочка?
– Ты с ума сошла?! – хриплю я в ужасе. Еще обвинений в убийстве мне не доставало! Да, я ударила толстяка книгой, и он потерял сознание. Но что с ним происходило дальше, я понятия не имею!
– Скоро сюда придут коронеры. Будут задавать нам вопросы – та соседка, что рассказала мне это, жена писаря в управе. Он все рассказал ей, и она специально прибежала ко мне рано утром, чтобы предупредить по старой дружбе.
Тати смотрит на меня с осуждением, словно я, и правда, в чем-то виновата.
– Имей в виду, есть свидетели, что меня не было в лавке в это время, Федерика. Так что думай, что ты расскажешь следователям. Но знаешь, я не удивлюсь, если тебя арестуют.
– За что?! – ахаю я. – Я ничего не делала!
– Коронерам это объяснишь, — жестко отрезает бывшая подруга.
– Или ищи, кто тебе поможет, — добавляет внезапно.
– Что ты имеешь в виду? – ее слова заставляют меня насторожиться.
– Ищи покровителя, который отмажет тебя от обвинений.
– Кого посоветуешь? – интересуюсь деловито, хотя самой и смешно, и страшно - от одного покровителя избавились, но теперь нужен другой, который защитит от обвинений в убийстве первого.