Безверыш. Земля
Шрифт:
В отличие от Терикуса, король Эмрихта изначально прекрасно понимал, зачем я повёл в тоннель живчика.
— Не реви, — поднимаю я с земли одарённого. — Вальдемар тебя вылечит. И прости. У меня не было выбора.
— Гори в Бездне! — желает мне живчик сквозь плач. — Его нет… Змея нет… Это всё… Наш Ковчег… Это ты виноват!
Ничего, успокоится. Змей, понятно — остался на лоскуте. Но гахары…
— Что демоны?
— Ты теперь здесь единственный демон!
И плевок мне в лицо.
— Ненавижу!
— Поспи, — отправляю я Терикуса выверенным ударом в бесчувствие.
Разберёмся
— Народ, славьте Единого! У нас всё получилось! Начинаем копать!
Это я уже кричу в полный голос. Мы смогли! Ни гахаров, ни змея. Я всех обманул. Теперь остаётся проверить единственное. Неужели, удача и здесь повернулась ко мне лицом?
Люди шумно ликуют. Одни и те же вопросы раз за разом получают одни и те же ответы. Не верящий своему счастью народ приступает к работе. По цепочке передаём назад в заменяющих мешки трофейных солдатских куртках извлечённый грунт. До лежащего без сознания Терикуса никому дела нет. Лаз растёт, удлиняется.
Свет! Последние комья земли осыпаются разом, и я первым протискиваюсь наружу. Ну, так что здесь у нас? Что с удачей?
Увы… Но на всё воля звёзд. Мне и так удалось невозможное. К сожалению, во всём мне не может везти.
В этот раз неудача.
Глава девятая
Под дланью Единого
Какая удача! Вот это Ло попал, так попал!
Вернее, Терикус попал, но не суть. Колдун говорит: живчик сильно упрямился, не хотел пугать зверя до того, как лоскут улетит. Вот дурак. Тут же любому балбесу понятно, что единственный шанс убить неуязвимое чудище — разрубить его скачком.
И у нас это вышло. Хвост и половина змеиного тела — хотя, тут даже больше, наверное, чем половина — мёртвым камнем лежат недалече от выхода из нашей норы. Остальное осталось на лоскуте. Интересно, та часть, где башка, жива или тоже подохла? Скорее, конечно, второе. Не червяк же, змея.
— Вот ведь Бездна! — выбрался из-под земли Клещ.
— Ты, чего ругаешься? — хохотнул вылезший из норы чуть раньше друга Бочка. — Радоваться надо. Нет больше Василиска.
— Да это он расстроен, что с семенами пролёт, — подсказал Вепрь.
— А то, — бросил на траву свой рюкзак и оружие Клещ. — Сердце у змей к башке ближе. На той стороне осталось. Эх… Могли поживиться.
— Не жадничай, — фыркнул Вепрь. — У нас и так семян — хоть сегодня на Твердь. И запасы пополнятся. Мы на дикой Земле теперь так-то. Хочешь, не хочешь, а зверя придётся бить много. Ещё семян всяко добудем.
Пока народ продолжает вылезать из норы, осмотрюсь. Обрезанные раньше холмы вернули свои недостающие части, и наша долина прилично добрала длины. На месте лоскута теперь травянистые склоны пологих увалов, заслоняющие дальнейший обзор. На одном из ближайших, всего в нескольких сотнях шагов от нас, пасётся огромное стадо каких-то рогатых копытных. Часть его закрывает от взгляда половина подохшей змеюки. Чуть левее, у подножия другого холма, мохнатой горой над травой возвышается одинокий огромный бык. На склоне над ним серым пятном сгрудилась отара баранов.
Если тщательно присмотреться, то, уверен, и хищников с той стороны найду множество. Это здесь,
— Подлечил живчика, — сообщил колдуну вылезший из норы Валя. — Кости срастил, ухо с пальцем на место вернул. Он очнулся в процессе. Клянёт тебя по чём зря. Ого! Это наш Василиск? — заметил лекарь останки змеюки.
— Всё, что осталось, — кивнул Ло.
— Удачно пугнули, — присвистнул принц Штольгарда.
— Китар, Кэйлор, следите за небом, — приказал нам с Его Величеством колдун. — Я обратно спущусь. Надо вытащить Терикуса.
Но шагнувшему к норе Ло внутрь лезть не потребовался. Щурящийся от яркого света живчик как раз выбирался наружу.
— Смотри, — указал колдун на гигантский обрубок. — Теперь понимаешь, почему… я был груб с тобой?
Как он ловко слова подобрал. Я едва удержался от того, чтобы не хрюкнуть смешком. «Был груб» — классно сказано. Как я понял, Ло был близок к тому, чтобы начать вырывать дураку руки с корнем. Он может. Легко.
По мере возвращения зрения Терикус менялся в лице. Изначальная отречённая тоска сначала уступила место удивлению и неверию, затем глаза живчика зажглись радостью, губы растянулись в счастливой улыбке, но парой мгновений спустя одарённый упрямо насупился.
— Хочешь сказать, ты знал, что так выйдет? — повернулся он к Ло.
— Да, — кивнул тот. — Для чего же ещё это делалось? Ты спугнул его с нужного места по дурости. Пришлось вернуть змея обратно.
— А, если бы он перелез на лоскут целиком? — недоверчиво прищурился Терикус.
— Я знал, что делаю. Учись доверять мне. Забываешь, что я избран Единым.
— Ещё скажи, что сам Единый велел тебе пугнуть зверя, — не унимался живчик.
Ха! Считай, сам колдуну подсказал. Сейчас Ло прикроется волей Создателя, и пойди докажи, что он врёт.
— Неужели, ты не видишь в случившемся его промысла?
Живчик набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но, видимо, не нашёл нужных слов. Шумно выдохнув, закатил глаза. Пару мгновений подумал и, резко шагнув к колдуну, потребовал:
— Клянись Единым, что знал! Знал, что змея разрубит!
— Клянусь, — не задумываясь, кивнул Ло.
Ёженьки… Ничего он не знал. Только сейчас до меня дошло, что колдун легко мог отогнать Василиска дальше, чем нужно. Неуязвимый проглот едва не остался в Ковчеге. Оттого-то и бесится Терикус. Он ведь всё ещё верит, что его родной полис может спастись. Демоны пришли и ушли, а прожорливый царь-царей убьёт всех.
Более того, колдун так поди ещё и расстроился, что Василиск не успел за грань сдёрнуть. Ему на тех живчиков с колокольни плевать. Бросить ради победы на жертвенный алтарь один полис для Ло ерунда. Он за человечество в целом печётся, не за людей. Ему надо бессчётные миры спасать. Ло бы легко и всю Землю Василиску скормил, если был бы уверен, что змей заодно и гахаров сожрёт. Ему выгодно было загнать чудище на лоскут, прощальным подарком врагам. Ло — чудовище.