Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720-е — 1760-е годы)
Шрифт:
Но это новое учреждение, Конференция, было недостаточно, и большинство важных дел, касающихся союзов, дела военные и финансовые зависели от расположения и таланта лиц, бывших в фаворе; таким образом императрица больше не управляла, и произвол фаворитов составлял образ правления в царствование императрицы Елизаветы.
Она умерла 25 декабря 1761 года от мучительной и тяжелой болезни.
Петр Федорович, известный и почитаемый с 1741 года как внук Петра Великого, был провозглашен императором сразу после
Прежде всего он возвратил свободу государственным узникам, а именно: герцогу Курляндскому Бирону и его семье, мне и моему сыну с семьей, графу и графине Лесток. Другие же лица, сосланные в предшествовавшее царствование, как-то: граф Остерман, граф Головкин, граф Левенвольде и барон Менгден, — умерли в месте ссылки.
Император имел сердечное желание вернуть герцогство Шлезвиг-Голштинское; вероятно, именно в этих целях торопился заключить мир с королем Пруссии, чтобы иметь возможность использовать армию против короля Дании; но, не успев предпринять этот поход, он умер 6 июля 1762 года.
Этот государь был от природы горяч, деятелен, быстр, неутомим, гневлив, вспыльчив и неукротим.
Он очень любил военное дело и не носил другой одежды, кроме мундира; но он с каким-то энтузиазмом хотел подражать во всем королю Пруссии, как его личности, так и в военном деле; он был полковником прусского пехотного полка и носил его мундир, что, казалось, вовсе не соотносилось с его саном; точно так же король Пруссии был полковником российского второго Московского пехотного полка.
Император, по крайней мере некоторое время, снял орден Св. Андрея и носил прусский орден Черного Орла.
Неизвестны религиозные убеждения императора, но примечательно, что во время богослужения он был крайне невнимателен, вызывал возмущение тем, что ходил туда-сюда, чтобы поболтать с дамами.
Было также и нечто восторженное и в той поспешности, с которой он хотел выступить с российской армией, чтобы возвратить герцогство Шлезвигское и начать войну с королем Дании, которого нужно было, как он говорил, низложить и сослать в Малабар.
Напрасно ему представляли, что экспедиция опасна, потому что нужно было действовать в стране, где не было ни продовольствия, ни фуража, ни магазинов, что датский король опустошит герцогство Мекленбургское, через которое нужно будет проходить, и займет такую позицию, что атаковать его армии будет невыгодно; что датская армия, имеющая свободный тыл, не будет иметь нужды ни в чем, а русская — во всем, что император рискует, таким образом, потерпеть поражение в этом походе и потерять армию в самом начале своего царствования.
Через Волкова он приказал сказать Совету, что не желает слушать никаких предложений на этот счет. Принц Георг уже готовился выехать принимать командование армией, авангард которой уже выступил в поход, чтобы войти в герцогство Мекленбургское, а император хотел вскоре последовать за ним, чтобы лично переговорить с королем Пруссии и самому стать во главе армии.
Он был вспыльчив и горяч до такой степени, что дурно обращался со своими фаворитами, ему не могли простить его дебоши и то, что он нисколько не щадил ее величество императрицу, которая только
Вместо Кабинета он учредил Комиссию, членами которой были оба принца Голштинских Георг и Петер-Август, я, канцлер граф Воронцов, генерал от кавалерии граф Волконский, генерал-фельдцейхмейстер Вильбуа, генерал-лейтенант Мельгунов и, наконец, действительный статский советник Волков.
Эта Комиссия, в которой император лично председательствовал, сначала занималась только военными делами, и появился новый регламент его величества, названный «Строевой Устав», но в конце концов туда стали посылать дела государственные, и казалось, что эта Комиссия должна была стать выше Сената и заполнить таким образом многократно упоминавшуюся пустоту, существовавшую между верховной властью и Сенатом. Однако лица, находившиеся в милости: Мельгунов, Гудович и в особенности Волков, исполнявший должность тайного секретаря, который водил рукой и был ушами государя, имели значительное преимущество перед мнениями тех, кто были членами Комиссии, так что то, что Волков находил приемлемым, и составляло образ правления при императоре Петре III.
Из всего того, что в немногих словах здесь было сказано, явствует, что в предшествующие царствования образ правления Российской империей не был определен и что разрыв между верховной властью и властью Сената был восполнен недостаточно и притом лицами, чьи наибольшие заслуги заключались в благоволении со стороны царствующей особы, которым они злоупотребляли в ущерб государству.
Этот великий труд предназначен ее величеству нашей всемилостивой императрице, самой мужественной, самой ученой и самой прилежной из государынь и являющей образец для всех тех, кого Провидение избрало для управления государством.
Один из просвещеннейших министров ее величества оказал мне честь, сказав: «Существует слишком большая дистанция между верховной властью и Сенатом».
Именно эту дистанцию я называю пустотой, подлежащей заполнению.
Вместе с тем он сказал мне: «Полагают, что славной памяти император Петр Великий сделал и устроил все, что касается блага государства и что остается только ему следовать», но он считает, что, хотя этот монарх сделал более, чем думают, и что даже непостижимо, чтобы один человек мог создать все те громадные учреждения и предприятия Петра Великого, которые мы видим, однако многое еще осталось устроить, чтобы довести до совершенства, еще многое крайней важности нужно сделать, чтобы завершить то, что этот великий государь лишь наметил, так как кончина его была преждевременна.
Итак, очевидно, что благо государства требует, чтобы огромная дистанция, существующая между верховной властью и властью Сената была восполнена Советом, состоящим из нескольких человек, которые встали бы у кормила, чтобы искусно вести лодку и управлять всеми делами государства, чтобы облегчить бремя ее величества императрицы и избавить ее от необходимости вникать в подробности дел, не представляющих крайней важности, для которых не хватит ее материнской заботы без вреда для ее драгоценного здоровья.