Безымянная земля

Рейн Остин

– Какая щедрость! Благодарю. – Сонк иронически поджал губы.

Отношения между ними были почти дружеские. И все же не совсем. Во-первых, Магистр Аликорн в свое время был учителем Сонка, а во-вторых, он принадлежал к тем немногим людям, которые вызывали у последнего безграничное доверие и уважение. И хотя Магистр тоже был Вьянко-Владыка, и притом очень сильный, решающую роль тут играли именно его человеческие качества.

– В следующий раз будешь благодарить. Когда с вами отправится Дурбан и тебе не придется писать подробный доклад.

– Вьянко-Память? Неплохо. А что вы собираетесь делать с Риконом?

–

Изолировать и обследовать. Что еще с ним делать?

– Вот именно, изолировать, – подчеркнул Сонк и встал. – От Тенаса ничего не слышно?

«Нептун» несколько месяцев назад отправился в очередной поход к материку. К сожалению, способность Вьянко вступать в мысленный контакт зависела от расстояния. Во всяком случае, при значительном удалении контакт был невозможен. На сей раз связь с «Нептуном» оборвалась, когда он еще не достиг земли.

Магистр отрицательно покачал головой.

– Еще вопросы есть?

– Аликорн, что-то случилось? – спросил Сонк.

– Ничего такого, что могло бы тебе помешать со вкусом отдохнуть три дня. Разумеется, после того, как ты представишь доклад… – Магистр усмехнулся и махнул рукой. – Все. Надоел. Иди.

Сонк ушел, не столько встревоженный, сколько слегка удивленный некоторой напряженностью, которую уловил в поведении Магистра. Однако Сонк полностью доверял его чутью. Если тот считает, что Сонку можно спокойно отдыхать, значит, так оно и есть.

Разумеется, сначала – доклад. Не заняться ли им сразу, чтобы поскорее покончить с делами?

Тогда можно съездить домой, поваляться там бездумно, всласть, предоставив Тарде и ее смешливым дочкам, племянницам Сонка, хлопотать вокруг него. Они всегда так искренне радовались ему…

Или…

«Кстати, а где Нейла?» – подумал Сонк, направляясь в библиотеку. И почти сразу же в одном из коридоров столкнулся с ней.

Нынче на красавице было длинное воздушное платье цвета морской волны. Свободные рукава и широкая юбка, схваченная у талии серебристым поясом, развевались при движении, создавая впечатление, что Нейла окружена полупрозрачным облаком. Этот цвет удивительно шел к ее ярким рыжим волосам и очень белой коже. Даже глаза будто вобрали его в себя – темно-синие, глубокие, бездонные. Она была ослепительно хороша и знала это. Чувственные губы при виде Сонка тронула улыбка, глаза заискрились.

Но – странное дело – теперь она не вызывала у него никаких эмоций. Совсем недавно при одной мысли о возможности увидеть ее крепкое и вместе с тем наверняка податливое тело нагим, ощутить под ладонями шелковистую кожу, приникнуть в поцелуе к мягким губам… его охватывало томительное и сладкое желание. А теперь – ничего. Теперь Сонк нисколько не хотел ее. Более того, она была ему чем-то неприятна. Слишком резкие духи. Чересчур откровенно обнажена грудь. Весь облик самоуверенной, жадной до удовольствий хищницы. Наверно, таким взглядом смотрит паучиха на своего избранника, зная, что ему не уйти от ее объятий – и от последующей расправы.

– Владыка Сонк! – воскликнула Нейла. – Вот вы и вернулись! Я так рада…

Сонк остановился, молча глядя на нее и прислушиваясь к собственным ощущениям. Что с ним? Что общего у этой красавицы с паучихой? Почему ее прелести оставляют его совершенно равнодушным?

Улыбка Нейлы стала неуверенной, а потом и вовсе угасла. Женщины всегда

очень чутко ощущают перемену в настроении мужчин – особенно по отношению к себе самой.

– С вами все в порядке, Владыка Сонк? – пролепетала она, смущенная его пристальным взглядом.

– Да, конечно, – ответил он, чувствуя, как неестественно сухо и холодно звучит его голос. – Просто немного устал. Извини, спешу. Магистр срочно потребовал представить ему подробный доклад.

Глаза женщины вспыхнули – от удивления, от гнева, от обиды. Она одарила его высокомерным взглядом, круто развернулась и, не сказав больше ни слова, продолжила свой путь.

«Ну вот, – философски заключил Сонк, – теперь я обзавелся еще одним врагом». И в то же время он явно испытывал чувство облегчения при мысли о том, что между ним и Нейлой все кончилось, даже не начавшись… «Давай-ка, братец, быстренько настрочи доклад и езжай домой, – сказал он себе. – Тебе, видать, и впрямь требуется отдых».

– 3-

День уже клонился к вечеру, за окном полыхал багровый закат, а Сонк все корпел над докладом, мелким, четким почерком исписывая лист за листом. Он сидел в отдельном кабинете, предназначенном специально для работы без помех. Пару часов назад неслышно вошла служительница, принесла еду и крепкий, ароматный чай. Второй раз она появилась, чтобы зажечь свечи в красивых ветвистых подсвечниках.

Все это он помнил прекрасно.

А потом оказалось, что его голова покоится на сложенных руках, прямо поверх недописанного листа. По-видимому, он задремал, а разбудило его… Это было похоже на легкое прикосновение, только не к плечу, а к сознанию. Будто кто-то осторожно, вкрадчиво попытался проникнуть туда, но даже в полусонном состоянии реакция Сонка оказалась мгновенной. Что за чудеса, черт возьми! Во-первых, откуда взялась усталость, из-за которой он утерял грань между явью и сном?! И во-вторых, кто тут, в самом сердце острова Вьянко, осмелился зондировать разум не какого-нибудь обычного человека, а Владыки? Кому и зачем это могло понадобиться?

Или – показалось? Да нет же! Он испытал ощутимый внутренний дискомфорт – что-то неладно! И не столько в окружающем мире, сколько внутри его самого. Мелькнула и вовсе дикая мысль: а вдруг во время последнего похода все они, не заметив этого, подверглись необычному и чужеродному воздействию?! В результате… Рикон вбил себе в голову, что он паук. Делина рыдала от жалости к «Самой Первой». А он сам… Что, собственно, он сам?

Сонк придвинул к себе чистый лист бумаги, разделил его вертикальной чертой пополам и написал в левой части:

«1. Остался равнодушен к прелестям Лейлы.

2. Почувствовал себя таким усталым, что незаметно для себя задремал за работой.

3. Проснулся от ощущения, что кто-то делает попытку проникнуть в сознание».

Скептически поджав губы, он некоторое время разглядывал написанное. Потом снова взял стило и дописал против каждого пункта в правой стороне листа:

«1. Ну и что? Разве все женщины подряд непременно должны нравиться? Да, но раньше-то… Опять же – ну и что? Другое настроение, чуть попристальнее вгляделся и увидел за роскошной внешностью то, чего раньше не замечал, – внутреннюю суть захватчицы. Меня такие женщины никогда не привлекали. Радуйся, что внезапно прозрел.