Беззаветность исканий
Шрифт:
Низменным идеалам буржуазного мира — проповеди преуспевания, счастья комфорта, мещанской сытости — мы противопоставляем высокие духовные идеалы гражданственности, человеческого благородства, самоотверженного труда. Но, провозглашая идеалы высокой сознательности, гражданского служения родине, человеческой самоотверженности, мы вовсе не зовем к жертвенному самоотречению от жизненных благ, от полноты бытия, от человеческих радостей, от личного счастья.
Удовлетворение все растущих материальных и духовных потребностей советского человека партия считает своей важнейшей задачей. Интересы отдельного человека, потребности личности, стремления индивидуума — все это не
В чем видит человек радость бытия, каковы его потребности и стремления — вот сердцевина проблемы.
Мы утверждаем бесценность отдельной человеческой личности, право человека жить для своего счастья, для себя. Но само это — для себя — понимается нами не узкокамерно, а широко, многогранно.
Индивидуалист убежден, что общество, предъявляя к человеку свои требования, обуздывает личность, ограничивает ее, не дает ей раскрыться и развернуться во всей полноте стремлений и желаний. На самом деле происходит как раз наоборот. Стремление разорвать общественные связи, отречься от долга гражданина и патриота, освободиться от требований века неизбежно ведет к обеднению человека, оскудению души.
Служение обществу, выполнение гражданского долга не обедняет личность, не ограничивает ее, а становится необходимым условием ее истинного богатства. Чем шире и глубже социальные связи человека с людьми, обществом, родиной, тем всестороннее может раскрыть и реализовать он свои возможности, тем многограннее развивается он как личность.
«Человек достоин того, чтобы жить роскошно, нам чужда аскетическая ограниченность, — писал выдающийся советский педагог В. А. Сухомлинский. — Жизнь потеряла бы для нас всякий смысл, если бы мы не были в определенном смысле и корыстолюбивыми. Но наше корыстолюбие лишь тогда нравственно оправдывается, когда оно является добыванием духовных богатств для того, чтобы стать красивее, роскошнее и в конечном счете щедрее». В другом месте Сухомлинский говорил о том, что «ребенок не может жить без переживания радости, без надежды на радость, без веры в радость, без представления о радости». Но, добавлял он тут же, «речь идет не о той радости, которую переживает маленький человек, когда удовлетворяют все его желания: что захотелось — то и бери... Речь идет о той радости, которая расцветает в жизни, в нашем поведении из человечности, сердечности, бережливости, заботы о живом и красивом».
Так что вовсе не нужно тревожиться, настораживаться, пугаться, когда в детях, подростках, юности видим мы страстное стремление к жизни яркой, праздничной, радостной. Восприятие бытия как радости нормально и естественно. Вся суть в том, насколько полно и очеловечено это восприятие.
Семьдесят лет назад М. Горький писал: «Все более и все чаще в человеке борются два взаимно друг друга отрицающие стремления: стремление быть лучше и стремление лучше жить. Объединить эти два призыва в стройное одно — невозможно при существующей путанице жизни»[12]. Сегодня мы можем и должны эти в течение столетий разорванные начала соединить воедино. Как жить, кем быть, каким быть, как все это неразрывно связано и что именно каким быть — главное, определяющее человеческую жизнь — это понимают некоторые ученики.
«Жить хорошо и быть настоящим человеком — эти слова для меня одинаковы по смыслу».
«Как может принести удовлетворение то, чего ты добился или добиваешься нечестным путем, идя на компромиссы с совестью».
«Не обязательно жизнь человека должна быть геройской, но она должна быть честной».
«Жить хорошо — это жить
«Пусть ты не оставишь о себе памяти в истории, пусть твоя жизнь пройдет тихо и незаметно, но она должна быть прожита честно и прямо».
«Талант человечности. Как нам не хватает именно этого таланта, самого великого и самого дорогого из всех талантов на свете. Уметь понимать чужие радости, чужое горе. Чтобы чужое стало своим, свое — чужим».
«Люди не властны над многим. Нельзя обвинять человека, у которого нет хорошей крепкой семьи, красивой квартиры, любимых детей. Это в конце концов от людей иногда не зависит. Но над своими чувствами человек должен властвовать! Нравственная распущенность — грех, расплата за который ужасна, а ответственность ни на кого переложить нельзя».
И все же в сочинениях, мною прочитанных, требования к жизни (точнее сказать, ожидание от жизни) преобладают над требованиями к себе.
И это не может не беспокоить.
Тем более не может не волновать, когда среди юных встречаешься с желанием урвать побольше, а дать поменьше, с эгоистическим равнодушием к людям, с бессердечностью, с цинизмом. Я слышал на уроке, читал в сочинениях не только такие размышления: «Как может принести удовлетворение то, чего ты добился или добиваешься нечестным путем, идя на компромиссы с совестью». Слышал, читал иное. Скажем, такое: «Сейчас главное — наращивать шкуру, чего добились в жизни мои тонкокожие родители?» Или вот такое: «Совесть — атавизм. В борьбе за существование люди, отягощенные совестью, не выдерживают нервных перегрузок и вымирают».
Как видим, речь должна идти не об обуздании желаний, стремлений, потребностей, а о воспитании подлинно человеческой полноты их. «Забота о повышении жизненного уровня народа,— говорил Л. И. Брежнев на XVIII съезде комсомола, — это центральное направление внутренней политики партии. При этом мы имеем в виду и рост материального, и рост культурного уровня жизни людей. Одно нельзя отрывать от другого.
Мы отвергаем как проповедь бедности и аскетизма, так и культ потребления, психологию мещанина, для которого копейка, по меткому выражению Горького, есть солнце в небесах. Материальные блага для нас не самоцель, а предпосылка всестороннего развития личности. Поэтому важно, чтобы подъем благосостояния сопровождался обогащением внутреннего мира людей, формированием правильного понимания цели и смысла жизни».
2
Закончив изучение романа И. С. Тургенева «Отцы и дети», я предложил девятиклассникам сочинение на тему: «Отцы и дети сегодня». Что в жизненном опыте, образе мыслей, укладе жизни, быте и вкусах старшего поколения вам близко и что вы не принимаете? Хотели ли бы вы прожить жизнь так, как прожили ее отцы? Всегда ли понимают отцы детей и дети — отцов? Что способствует их взаимопониманию и что мешает?— так определили мы круг вопросов, которые желательно было бы осветить в этом сочинении. Сейчас мы обратимся лишь к некоторым из них.
Что притягивает сегодняшних старшеклассников в жизненном опыте старшего поколения?
«Я завидую отцам: какой яркой, интересной, кипучей была их молодость, сколько испытаний выпало на их долю, а ведь испытания — это проверка самого себя».
«Выстраданная жизнь наших отцов, прошедшая через ошибки, разочарования, взлеты, сохранила при всем том правдивость и чистоту».
«В наши годы они были намного старше нас, несмотря на то, что сейчас очень много говорят и пишут о нашей акселерации».