Безжалостная ложь
Шрифт:
– Я всегда найду другую, Марк.
– Да что же вы позволили ему с вами сделать? – Он тяжело опустился на кровать рядом с нею, пытаясь прочесть ответ на ее напряженном лице.
– Ничего, – пробормотала она, и глаза ее были мудры настолько же, насколько, неведомо для нее, грустны. – Я все сама сделала.
И это было чересчур. Он прямо ахнул:
– О Боже – вы в него влюблены! – Это как будто ужаснуло его еще сильнее. – Ах, Клодия, дура вы этакая! – Он сжал ей пальцы и тихо спросил:
– И, по-вашему, это
– Не имеет значения. – Она пожала плечами, высоко держа голову. Не нужно давать ему повод думать, будто она о чем-то сожалеет или будто отец его – не такой мужчина, какой ей нужен.
– Имеет, – грубо сказал он, отпустил ей руки и притиснул ее вялое тело к себе, пока горло ей не засаднило от невыплаканных слез. Он откинулся, и взгляд его упал на ее неровно застегнутую блузку. Он вздохнул и принялся выравнивать пуговицы с энергичной сосредоточенностью родителя, приводящего в порядок одежку непослушного ребенка, и Клодия поняла: все будет хорошо. Ее простили. – Ах, Клодия, если уж надо было влюбляться, то в того, кто не топтал бы ваши чувства сапогами. Какого черта вы не полюбили меня'!
От его самоуверенности она чуть не улыбнулась.
– Потому что и вы меня не любите.
– Он тоже.
Ранящие слова слетели у него с языка, прежде чем он сдержал их, и, как бы извиняясь за их жестокую правду, Марк отнял руки от ее блузки, пригнулся к ней и нежно, бесстрастно поцеловал ее дрожащие губы.
Несколько секунд – и Клодия служа отчаянным щитом между отцом и сыном, вглядывалась в грозящие смертью синие глаза, пока Морган широким шагом входил в дверь.
Глава 10
– Руки прочь!
Поддерживая Клодию, Марк положил ей руки на плечи, а теперь они оба с виноватым видом вскочили, и Марк, автоматически противореча обжигающему отцовскому приказу, стиснул пальцы крепче, а она кинулась разъяснять, почему вернулась так рано, и лихорадочно при этом лопотала.
Марк молчал, но его безмолвие, как и руки на плечах Клодии, представало явной издевкой. – А когда я вошла в дом… – неловко закончила Клодия, – то увидела, что Марк приехал…
– Вижу. – От медленно произнесенного слова Клодию, стоящую между мужчинами, продрал мороз по коже. Морган неторопливо приблизился, окруженный атмосферой угрозы. – А я-то гадал, почему это ты ушел из конторы в такой спешке, – раздумчиво обвинил он сына. – По словам Айрини, она тебе сказала, что я в выставочном зале. И сочла довольно-таки странным, что ты обеспокоился завернуть по дороге из аэропорта, но даже не соизволил задержаться и поздороваться…
– Но и ты тоже! – Марк обвинял столь же резко. – Ты ведь точно знал, куда я направился!
Морган затих, его могучие плечи опасно задвигались под темным пиджаком. На них были очень похожие костюмы, и Клодия вдруг ощутила себя мягкой начинкой изысканного сандвича.
–
Неделей? Клодия сглотнула. Почему же он не упомянул о неизбежном возвращении Марка, если знал? Пли, как заявил Марк, собирался избавиться от нее раньше?
– Хотел удивить тебя. – Это он пробормотал с крайним сарказмом, от которого у Клодии зашевелились волосы на голове. – А вместо этого сюрприз – и очень большой – сделали мне.
– Я велел тебе убрать руки! – Отрывистые слова прозвучали теперь уже не приказом, а недвусмысленной угрозой.
– Морган, мы просто разговаривали…
– Ах, вот как вы сейчас это называете? – перебил Морган убийственно вкрадчивым тоном, играя на ее блузке пуговицей, которую Марк не успел застегнуть. Клодию пробрал озноб.
– Я… я переодевалась…
– Во что-нибудь поудобнее… для Марка?
– Конечно же, нет! – с отчаяньем возразила она. – Он… я… мы и понятия не имели, что столкнемся здесь…
– Ты заикаешься, Клодия. Нервничаешь?
– Ну, разумеется, нервничает, когда ты стоишь у нее над душой, тиран ты этакий! – взорвался Марк. – Не отойти ли тебе?
– А тебе?
Клодия беспомощно следила, как рука, теребившая ей пуговицу, распласталась перед нею в воздухе, а затем сжалась в чудовищный кулак.
– Нет, Морган, не надо… – она обхватила кулак обеими руками. Не станет она причиной их нового гневного отчуждения!
– Что не надо? Не надо выдать мальчишке, чего он добивается? – грубо спросил он.
– Не делай глупости. Это не то, что ты подумал…
– Стало быть, Марк не целовал и не раздевал тебя на кровати? На моей кровати? На нашей кровати? – Синие глаза раскалились, голос густел все сильнее с каждым яростным слогом.
– Господи! – Клодия почувствовала, как Марк напрягся у нее за спиной, а руки еще крепче вдавились ей в плечи. – Он просто был ко мне добр…
– Черта с два! – Клодия, задыхаясь, ощутила, что он вырвал кулак, но не нанес удар, а вытащил ее у Марка и притянул к себе, отступая, причем вторая рука оставалась свободна – потенциальное орудие. – Черт бы тебя!..
– Нет, Марк, не надо… – Клодия подняла дрожащие руки, останавливая его, пока он шагнул вперед. – Ради Бога, Морган, – умоляла она того, чьей заложницей теперь являлась, – пойми, что ты делаешь…
– Отлично понимаю. Проясняю позицию каждого из нас. Ты можешь с нею дружить, Марк, но все остальное – мое. Она моя.
В подкрепление этих слов свободная рука Моргана двинулась по ее блузке, нащупала и обхватила ей грудь, откровенно и властно.
Протестуя, Клодия откинула голову – и рот ей закрыл душный, всепокоряющий поцелуй, поцелуй открытым ртом, такой же откровенный, как ладонь у нее на груди. Он не спешил, а когда оторвался, она была разгорячена и смущена до ужаса.