Безжалостная нота

Аларкон Нелия

Он усмехается и целует меня в лоб. Его пальцы проникают в мои, переплетая наши руки.

— Посмотри на меня, Кейди. Посмотри на меня.

Я падаю в его янтарные глаза.

Его колени раздвигают мои бедра.

А потом он там. Его так много. Достаточно, чтобы разорвать меня на части.

О чё...

Больно.

Боль пронзает меня насквозь, и Датч отстраняется, целуя меня и снова возбуждая, прежде чем попытаться во второй раз.

— Детка, держись. — Рычит Датч,

абсолютно уверенный в себе. — Теперь ты готова.

Я все еще помню боль, и у меня сдают нервы, когда он погружается в меня, как меч. Беспощадный. Гипнотический.

— Датч.

Его имя — молитва.

Его ответ — ворчание чистой концентрации.

Он замирает, позволяя мне приспособиться. Позволяет жжению и наслаждению найти свое место в моем теле.

Затем он погружается глубже.

Еще.

Еще.

И когда я уже уверена, что во мне не осталось места, он толкает еще дальше.

Что-то внутри меня ломается.

Мой мозг замыкается.

Датч осыпает влажными поцелуями мою челюсть, горло, шепчет мне на ухо.

Так красиво.

Такая чертовски тугая.

Я держу тебя, Кейди.

Я уверена, что умру от инферно, сжигающего меня насквозь. Уверена, что сойду с ума.

Но я обнажаю себя перед ним, раздвигаю бедра, приглашаю его дальше. Я приподнимаюсь на локтях, впиваясь в его рот сладкими, нервными поцелуями, чтобы показать, что я не боюсь. Я не такая хрупкая, как он думает.

— Кейди. — Простонал он.

На его шее проступает вена.

Мое сердце замирает, когда я вижу, что делаю с ним.

Сила.

Потребность обладать им, наблюдать за выражением чистого страдания и животного желания на его лице делает меня слабой.

Каждый вдох распирает меня.

Как будто меня натерли до крови. Боль все еще есть, но удовольствие такое же острое.

И когда его орудие тела движется мне навстречу, требуя, а затем приказывая ощутить каждый жестокий дюйм его тела, я уверена, что это грубое вторжение убьет меня.

Яростный жар.

Невыносимая энергия.

Я держу его так, словно наступил конец света.

А может, так оно и есть.

Может быть, сегодня упадет небо.

Ох...

Но какой же это путь.

43.

ДАТЧ

Несколько раз за ночь я задаюсь вопросом, выдержит ли кровать Каденс все эти раскачивания. Но каким-то образом она не ломается. Она стоит непоколебимо, скрипит, стонет и дрожит, но ни разу не пошатнулась под нами.

В воздухе пахнет безрассудством и похотью.

Он обдает мое тело жаром и заставляет меня бессильно контролировать себя.

Проклятье. Она накрутила

меня слишком сильно, слишком высоко, слишком близко к тому, чтобы отдать все.

Я обещал быть нежным. В конце концов, это ее первый раз, и я знаю, что со мной много возни, но я не был готов к вспышке энергии, которая лишила меня самоконтроля.

Она потрясающая.

Неприхотливая.

Такая, такая мягкая...

Я потерял контроль над собой в тот момент, когда почувствовал ее напряженное маленькое тело и увидел, как она бьется подо мной. В этот момент я превратился в животное.

Она была так готова ко мне, так совершенна.

А мысль о том, что я у нее первый, что я иду туда, куда еще не ступала нога мужчины, заставляла меня сходить с ума.

К моей чести, я продолжал спрашивать, все ли с ней в порядке, и только потом услышал, что да. Тогда я надавил еще сильнее. Может быть, даже слишком сильно. К тому времени, как я взял себя в руки, я почти разделил ее на две части.

С тех пор мы перешли в спальню и оставили несколько вмятин на матрасе.

Она как будто нагнетает меня. Я едва успеваю перевести дыхание, как снова хочу вперёд.

Кейди не отстает от меня, принимая каждый обжигающий дюйм, грубый, когда я груб, нежный, когда я нежен.

— Датч. — Стонет она, ее голос срывается.

Эта девушка испортила мне жизнь.

Я погружаюсь в нее еще глубже. Я хочу держать ее вечно, но не могу.

Поэтому я довольствуюсь тем, что слышу ее крики.

— Держись. — Рычу я ей в ухо.

Остановившись, чтобы запечатлеть на ней грубый поцелуй, я поднимаюсь и вхожу в нее еще сильнее, руками дергая ее за волосы и наклоняя голову вперед. Она задыхается, откидывает бедра назад, встречая меня со свойственной ей страстью.

На этот раз кровать упадет.

Я в этом уверен.

Но это нас не останавливает.

Я приподнимаю ее так, что она прижимается спиной к моей груди, наклоняю ее подбородок и двигаюсь, целуя ее. Наши рты раскачиваются в танце, похожем на танец наших тел, языки скользят друг по другу, пробуя, заряжая, вторгаясь. Ничего, кроме трения, жара и жадных рук. Ее ногти впиваются в мою шею и царапают позвоночник так, что, я уверен, завтра будет чертовски больно.

Или уже завтра?

Я потерял счет времени.

Все в ней так чертовски приятно. Даже то, как она звучит, похоже на музыку. Я хочу остаться здесь навсегда. Накачиваю чертову Каденс Купер, как маньяк, доводя ее до исступления, от которого ее тело левитирует над кроватью.

Мое тело напрягается.

Черт возьми.

Мои пальцы скользят по ней и находят ее жар. Я сильно прикусываю ее шею, чувствуя, как она проваливается в небытие за секунду до меня.

Я разрываюсь на части, как землетрясение, дикое извержение, которое выжимает все мое тело, как полотенце.