Безжалостность твоей любви
Шрифт:
– Я вижу ты человек, который не боится убивать лишний раз, – вдруг Дэвидсон продолжил, и эти слова тут же насторожили только что успокоившегося Луи. – Даже не буду скрывать, насколько мне нравится в тебе данное качество.
Очередная похвала со стороны столь жуткого человека ввела парня в небольшое недоумение, но уже после удачного восприятия таких неожиданных слов, Луи окончательно понял, как сильно ему везло в этот день.
Ведь это было просто чудесно — знать, что выполнением его задания довольны.
– Это моя работа — убивать людей, – спокойно заявил Томлинсон. – Я бы не занимался этим,
Его ответ прозвучал уверенно и это, конечно же, не могло не понравиться Дэвидсону. Тот вновь усмехнулся и, затушив находившуюся в своих пальцах сигарету, пронзительным взглядом посмотрел в лицо сидящего перед ним человека.
Ему нравился Томлинсон. Именно своим бесстрашием, своей уверенностью и в точном понимании того, что от него просят. Эти качества настолько притягивали, что Дэвидсон не мог отказать себе в удовольствии находиться в обществе такого приятного человека подольше.
– Прекрасно, Луи, – с улыбкой на лице произнёс строгий мужчина, впервые позволяя себя назвать голубоглазого шатена по имени. – Я доволен выполнением твоего задания и могу сказать, что такие люди, как ты, мне очень даже нужны.
Услышать подобное было прекрасно и Томлинсон замер, с трудом веря в реальность происходящего. Но Дэвидсон не планировал заканчивать на этом свою речь. Сквозь примесь нескольких вздохов, он также уверенно продолжил:
– И именно за твои достойные заслуги, я поручаю тебе следить за Стефани Стайлс и выполнять все приказы, касательно этой милой девчонки. Когда мне будет что-то нужно, ты будешь обязан выполнить это незамедлительно, – небольшая пауза. Мерцание глаз и самодовольные слова темноглазого мужчины, от которых тут же стали захлёстывать внутренние эмоции. – А в самом конце... Я позволю тебе сыграть важную роль в её убийстве. Тебе это понятно?
Неожиданно в мрачном кабинете повисло молчание и Луи напрягся всем телом, стараясь полностью обдумать все только что услышанные слова. Ему доверяли. Достаточно сильно.
И Луи получил в эти мгновения почти всё, чего он так хотел. Ему удалось впечатлить Дэвидсона и теперь тот подпустил его близко именно настолько, насколько это и было нужно Луи.
Его ответ мог быть без лишних вариантов. Одно согласие и неописуемая радость от того, как всё складывалось чудесным образом.
– Понятно, – чёткий ответ и Луи с удивлением обнаружил, как трудно ему было в столь ответственный миг не проникнуться тем самым чувством, которое люди зовут счастьем.
Он никогда не уважал Лиама Пейна — первая мысль, которая застряла в голове Гарри эти утром. Первое признание, благодаря которому чувство вины заставляло ещё сильнее содрогаться в болезненных конвульсиях.
Это было так страшно и что самое главное, так невыносимо пытаться смириться с тем, во что даже не хотелось верить.
Гарри знал, что такое смерть близкого человека. Он сталкивался с этим раньше и уже знал, что стоило ожидать и в каких кошмарных ощущениях придётся находиться. Но Стайлс не учёл одного. В этот раз всё было в сотни раз больнее. В этот раз он был окончательно сломлен и в его души не осталось почти ни единой капли, которая могла бы давать ему силы продолжать жить дальше.
Он почти уничтожен. Изнутри.
Перед глазами опять пронеслись ужасные воспоминания и лицо Гарри
Его поглощает жуткое чувство вины, то понимание, что на месте Лиама мог быть он. Что вместо этого ни в чём невиновного человека мог пострадать сам Гарри, уже давно являясь мёртвым.
Но он не пострадал. Он остался целым и невридимым и теперь Гарри приходится изо всех сил находить в себе возможность бороться. Находить в себе возможность жить и пытаться верить, что всё не настолько плохо, каким кажется.
Эта боль. Этот кошмар поглощал изнутри.
Ты смотришь перед собой и ничего не видишь. Только пелену шока, жестокости и отчаяния. Везде громкие крики, жгучий плач и душераздирающие слёзы. А ты сам медленно погибаешь в этой бездне беспощадного ужаса. Не знаешь, что делать и не знаешь, как поступить.
Лиам Пейн мёртв, Гарри.
Из-за тебя. Из-за твоей неспособности быть осторожным, из-за твоего позволения этому парню влезть туда, куда не стоило.
Твоя вина. Твоя ошибка. Твоё наказание.
Стайлс не удержался и, припав коленями к полу, закричал.
Боль, слёзы, страх. Конец бывает жутким и тело не выдерживает. Ты просто чувствуешь адскую боль. И это именно та боль, от которой нет спасения. Это именно та боль, в которой можно задохнуться в беспрекословной вечности.
Гарри Стайлс никогда не любил похороны. И в такие дни, как этот, он лишь больше убеждался в неприятной для себя вещи. Убеждался в том, что Лиам Пейн, которого он знал достаточно долгий период, действительно погиб несколько дней назад. Болезненное и жестокое восприятие реальности.
Гарри сжал пальцы руки и обернулся, едва решаясь присмотреться к окружающим его людям. Погода пасмурная и священник, стоящий в центре собравшихся гостей, лишь ещё больше придавал сложившейся атмосфере чрезмерного траура. В этой местности, будто всем своим нутром застыл ужас и боль. Та самая, от которой Гарри уже не видел удачного способа скрыться.
Делая редкие вздохи, парень отвлёкся от читаемой молитвы и посмотрел налево, где стояли известные парню ранее родители Лиама. Отважные. Единственное слово, которое пришло на ум, стоило Стайлсу только заметить этих двоих несчастных людей. Мать Лиама, известная всем своей яркостью и жизнелюбием, казалось до самой глубины наполненной отчаяньем и ужасным горем. Лицо женщины было до ужаса бледно и взгляд светлых глаз отображал все её внутренние страдания. Она выглядела такой поникшей, такой истерзанной.
Это Гарри виноват. Перед этой женщиной, вынужденной присутствовать на похоронах своего единственного сына, Стайлс чувствовал особое чувство вины. Он не смог предотвратить такую несправедливую смерть. Он не смог позволить избежать такого жестокого ужаса, от которого страдало слишком много хороших людей.
Гарри вздрогнул. Испуганно дёрнулся, когда заметил, как по щеке печальной женщины потекла одинокая слеза. Мать Лиама плакала, и от этого вида Гарри стало только больнее.
Ведь какого это, потерять своего ребёнка? Потерять того, кого растил такое множество лет и кого любил всей душой и всем сердцем?