Безжалостный
Шрифт:
Когда я замечаю на столе только газировку, то понимаю, почему здесь практически безлюдно. Я наливаю колу в красный стаканчик и наблюдаю, как маленькие пузырьки с шипением поднимаются к верху.
— Хочешь льда? — раздается за спиной глубокий голос, и я чертовски пугаюсь. Я роняю стакан, и он падает на землю, забрызгивая газировкой мои ноги и сандалии.
— Черт побери, — простонала я, отходя от беспорядка у своих ног. Я наклоняюсь, чтобы поднять пустую чашку, так как ее содержимое оказалось на мне, и снова слышу голос
— А я-то думал, что для того, чтобы ты намокла, нужна прелюдия. — По смеху в его голосе понятно, что он считает этот случай уморительным.
— Ты, наверное, один из тех придурков, которые считают смешным то, что я сама себя перепачкала, — огрызаюсь я, ставя чашку на стол и поворачиваясь, чтобы впервые взглянуть на парня.
Черт.
Я замираю, как олень в свете фар, когда вижу перед собой идеальный образец всего мужского. Несмотря на то, что его самодовольная улыбка вызывает у меня гнев, я не могу не упиваться видом его красивого лица. Не стоит даже говорить о его волосах, которые на несколько тонов темнее моих, взъерошенных и сексуальных.
Ох. Двойной удар.
— Ты, должно быть, одна из тех сучек, которые не умеют шутить, — говорит он, и его улыбка превращается в злобную ухмылку, которая делает его только сексуальнее.
Черт побери. Почему он должен быть таким невероятно привлекательным? Это мешает мне думать, чего со мной такого раньше никогда не случалось.
— Я умею шутить, — говорю я, прочищая горло.
Я смотрю, как он наливает содовую в стакан. Он протягивает его мне, приподняв одну бровь. Не задумываясь, я беру его, и, когда наши пальцы соприкасаются, по моему телу пробегает дрожь.
Хуже того, когда я уже собираюсь сделать столь необходимый глоток, он берется за подол своей рубашки и одним плавным движением срывает ее с себя.
Мой рот открывается, а глаза бегают по его груди, пытаясь поймать каждый сантиметр загорелой кожи и мускулов. Черт, может, у него и дерьмовое поведение, но его тело это компенсирует.
Он берет бутылку с водой, которую выливает на мои ноги и ступни. Мой мозг кричит, чтобы я смахнула ухмылку с его великолепного лица, но мое предательское тело не шевелится.
— Садись, — говорит он. Его голос - смесь игривости и хрипоты - заставляет меня вздрагивать.
Положив руку мне на плечо, он легонько подталкивает меня назад, и мое тело, как всегда предательски, идет туда, куда его направляют. Задняя часть коленей упирается в край стула, и я сажусь.
Я хочу сказать что-нибудь умное, что поставит его на место, но мой разум явно отключился, оставив гормоны управлять ситуацией.
Он дотягивается до моей левой ноги и, стащив с нее сандалию, начинает вытирать мою ногу своей рубашкой.
Я не отрываясь смотрю на его подтянутую спину и широкие плечи, завороженно следя за пульсацией каждой мышцы при его
Я прочищаю горло, чтобы привлечь его внимание. Я не уверена, что у меня когда-нибудь вернется голос, так как от его прикосновений все мурашки поднимаются вверх, к моим женским частям.
— Ну вот, все сухо, — говорит он, вставая. Он смотрит на меня сверху вниз, перекидывая рубашку через плечо. — Беги, твоя мама, наверное, волнуется.
— А? — издаю звук я, как будто мой IQ упал до жалкого нуля.
— Такие милые штучки, как ты, не должны болтаться на вечеринках. Разве тебе не пора спать?
Наконец-то, вместе с самообладанием ко мне возвращается и проблеск интеллекта. Я поднимаюсь со стула, но это не помогает, так как я едва достаю до его плеча.
Он одаривает меня уверенной ухмылкой, его глаза опускаются к моим ногам, а затем медленно поднимаются вверх по моему телу. Я замечаю, как они на несколько секунд задерживаются на моих бедрах и груди, а затем переходят на лицо.
Меня еще никогда в жизни так откровенно не разглядывали, и от этого по моим щекам пробегает ужасный румянец.
— Точно, мои глаза здесь, — говорю я, чтобы он понял, что я знаю, что он меня разглядывал. — Не то чтобы это тебя касалось, но мне девятнадцать лет. Я практически живу самостоятельно с тринадцати лет. И еще, мне не нравится, что ты называешь меня милой штучкой. Женщины - это не вещи.
Чувствуя гордость за свою способность связать несколько предложений вместе, я торжествующе улыбаюсь.
— Джекс, прекрати приставать к моей подруге, — неожиданно говорит Иви позади меня, и я оборачиваюсь от неожиданности. Я узнаю Ретта, но другого парня с ними я не встречала.
— Твоя подруга? — спрашивает мистер "Слишком горячий, чтобы иметь личность". Благодаря Иви я теперь знаю, что его зовут Джекс.
Я чувствую, как он движется позади меня, и мне неприятно, что мое тело его замечает. Его рука прижимается к моему плечу, и в поле моего зрения появляются сандалии.
Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, что чуть не забыла их, и выхватываю их у него из рук. Я ставлю их перед собой и быстро надеваю на ноги.
— Да, моя подруга, а значит, она вне зоны доступа. — Иви перехватывает свою руку через мою и подтягивает меня ближе к месту, где стоит Ретт. — Ты уже знакома с Реттом, а это Картер Хейз. Они живут здесь.
Улыбаясь, я протягиваю руку Картеру. — Ли Бакстер. Приятно познакомиться.
Мы пожимаем друг другу руки, когда к нам присоединяется Уиллоу, а за ней еще один парень, который выглядит так, будто собирается кого-то убить.
— Извини, я оставила тебя одну на десять минут, и тут пришли эти волки.