Беззвучная нота
Шрифт:
Учительница, ученик. Сводный брат, сводная сестра.
Он показывает миру один большой средний палец.
Его указательный палец упирается мне в скулу, когда он слегка сдвигает мое лицо. Отстраняется ровно настолько, чтобы сделать вдох, прежде чем снова сократить расстояние.
Мне показалось, что он вздохнул от удовольствия? Нет, это был определенно вздох облегчения. Как будто долгое путешествие подходит к концу. Как будто я наконец и полностью его.
Он ласкает меня
Этот второй поцелуй отличается от всех, что у меня когда-либо были. С ним или с другими мужчинами. Он кажется интимным, становясь нежнее…более намеренным с каждой секундой.
Огонь потрескивает под моей кожей, искрясь каждый раз, когда он наклоняет голову, чтобы сделать глубокий глоток из меня. Его сердце колотится напротив моего, и я хотела бы держать его над ним, но я уверена, что мое сердце так же буйно.
Все в комнате исчезают.
На секунду, на один блаженный момент я чувствую себя живой.
Так же, как в ту ночь, когда мы встретились.
И снова я на танцах в Redwood Prep, где мы были все вместе в масках.
Часть меня хотела бы, чтобы так было всегда.
Но поцелуй заканчивается.
Зейн отходит от меня.
И реальность стремительно возвращается, отделяя нас друг от друга, как континент от океана.
Я моргаю.
Моргаю еще раз.
Продолжаю делать это, пока мир не перестанет вращаться.
Видимо, даже если я нахожу его высокомерие совершенно непривлекательным, мои низменные инстинкты весьма благосклонны к тому, чтобы Зейн ко мне прикоснулся.
Я не знаю, как контролировать этот голод, поэтому есть только одно реальное решение этой проблемы: мне нужно, чтобы он никогда больше ко мне не прикасался.
К сожалению, Зейн борется за совершенно противоположное.
И сейчас у него преимущество.
Прохладный воздух касается моей кожи, пытаясь укротить жар в моей крови. В комнате раздаются аплодисменты и крики от семьи Зейна. Но его глаза не на них. Они на мне, темнее, чем я когда-либо их видела, полуночно-черные зрачки просачиваются в синеву.
Зейн Кросс разрушит все, что ты построила, Грейси.
Слова мамы эхом отдаются, когда в глазах Зейна вспыхивает одержимость. Это невротично. Почти безумие.
— Я представляю вам мистера и миссис Кросс! — заявляет священник.
Аплодисменты становятся громче.
Зейн улыбается, легко контролируя себя, как будто поцелуй, который взорвал мой мозг, не значил для него абсолютно ничего. Его пальцы смыкаются вокруг моих, и он тянет меня к проходу.
Мы женаты.
Меня это внезапно осеняет.
Я спотыкаюсь на ногах, как раз когда мое сердце замирает в груди.
Пузыри плывут по воздуху. Каденс и Виола ухмыляются, когда они выдуваются. Датч, Финн и Сол выглядят довольными.
Они все ликуют, как будто это не конец для меня.
Моей репутации.
Моего социального статуса.
Моих отношений с мамой.
В этот момент я рискую всем, а они празднуют.
Моя вуаль скользит по моему голому плечу и развевается в сторону. Должно быть, она манит их, потому что они выходят из своих скамеек и следуют за нами через дверь, громко болтая, окружая нас.
Теперь это моя семья, совсем не такая, какой она была раньше.
Я смотрю на камень на пальце, а затем на Зейна. Он смотрит на меня собственнически.
Мой муж…
Нет.
Боже, нет. Все это нереально. Это просто игра. Как дети с богатым воображением, дающие жизнь Барби и Кену.
Я никогда не буду считать это настоящим браком.
Срываю вуаль и пихаю ее в грудь Зейна, моя хмурая физиономия очевидна.
Все улыбки исчезают. Разговоры резко прекращаются.
— Я сделала то, что ты хотел. Теперь сдержи свое обещание.
Вот. Вспышка разочарования. Он быстро ее скрывает, и ухмылка возвращается, идеально к месту.
— Ребята, — говорит Зейн, все еще не сводя с меня тяжелого взгляда, — могу ли я на минутку поговорить с женой?
Я ощетиниваюсь.
Ребята проходят мимо нас.
— Поздравляю, — шепчет Виола, сжимая мою руку.
Каденс улыбается мне.
Датч приветливо кивает.
Сол с любопытством переводит взгляд с меня на Зейна.
Финн толкает своего лучшего друга, который идет медленнее остальных, очевидно, пытаясь подслушать нас.
Когда мы остаемся одни, Зейн тянет свой галстук.
— Ты голодна?
— Нет.
— Сначала нам нужно поесть. Нас ждет долгая ночь.
В этих словах звучит ленивая нотка угрозы, некоторые части моего тела становятся все горячее с каждым изгибом его глупых губ вверх.
— Если ты думаешь, что я займусь с тобой сексом только потому что мы подписали какие-то бумаги, то это у тебя травма головы. — Мои ноздри раздуваются. Гнев. Это единственное оружие, которое у меня есть против него. Это единственный способ не сдаться. — Когда ты сможешь назначить встречу?
— Сначала я посмотрю, как ты будешь себя вести во время нашего медового месяца.
Я застываю, когда в моей голове всплывают образы Зейна, толкающего меня в постель, чтобы завершить наш брак. Вместо того чтобы отталкивать меня, это возбуждает.