Беззвучная нота

Аларкон Нелия

Остро ощущая Зейна под кроватью, я киваю маме и пытаюсь найти повод, который выманит ее из комнаты. Стоит ли мне попросить ее пойти и приготовить ребрышки прямо сейчас?

Прежде чем я успеваю это сделать, у мамы звонит телефон.

— Алло? Что? Конечно. Я сейчас буду.

— Кто это был? — спрашиваю я, по выражению ее лица понимая, что это что-то серьезное.

— Полиция. Они нашли что-то у скрывшегося с места ДТП водителя и хотят, чтобы я приехала в участок. — Улыбка мамы меркнет, она колеблется, глядя

на меня, а затем на дверь.

— Чего ты ждешь? Иди! — подгоняю я ее. Чем быстрее поймают этого придурка, тем быстрее я смогу хорошо выспаться.

— Я не хочу оставлять тебя одну.

— Я не ребенок. Я могу выдержать несколько часов в одиночестве.

— Дело не в этом.

— В чем же тогда?

Ее взгляд становится острее. Я читаю ее так, словно каждая мысль в ее голове записана в книгу.

— Ты беспокоишься, что Зейн придет ко мне, — шепчу я.

— Сегодня утром я видела, как Датч и Финн ходили по больнице. Я в этом уверена. Значит, третий где-то рядом.

Он ближе, чем ты думаешь, мама.

— Я же говорила тебе. Мы с Зейном больше не разговариваем и больше никогда не встретимся. — Мама выглядит неубежденной, поэтому я добавляю: — Мне сейчас неинтересно усложнять себе жизнь. Из-за аварии и всего, что происходит в школе, я едва держусь на плаву.

— Я просто ненавижу, что он соблазнил тебя, сделать что-то настолько безнравственное. Вся твоя жизнь могла быть разрушена. Ты все еще можешь быть разрушена. В таких случаях неважно, как ты себя оправдываешь. Если кто-то даже подумает, что ты вела себя неподобающе со студентом, да еще и со своим сводным братом вдобавок ко всему…

— Мама.

— Он думает, что он крутой с мотоциклом и татуировками…

— У Датча и Финна тоже есть татуировки.

— Но они не такие наглые. Я чувствую это по нему. Ему нравится играть с девушками, только чтобы разрушить их жизнь.

Я опускаю глаза. Не то чтобы я не согласна. Просто мне неловко, что Зейн слышит ругань мамы вживую.

— Я обещаю, мама. Мы с Зейном — никто друг для друга. Он никогда не будет кем-то большим, чем мой ученик и сын Джарода Кросса.

Легкий укол в груди шепчет, что я лгу, но игнорирую его. Я не позволю себе перейти черту.

Не снова.

Авария показала мне, что дорога, по которой я иду, опасна, и мне нужно идти по ней в одиночку, если у меня есть хоть какой-то шанс добиться справедливости для Слоан.

Мама подходит ко мне и обнимает.

Ее выдох шевелит мои волосы.

— Ты всегда была хорошей дочерью, Грейси. Всегда. Вот почему я простила тебя за то, что ты позволила всему зайти так далеко. Твоя свеча мерцала, но это не значит, что пламя должно погаснуть. Если кто-то и может удержать свой свет, так это ты.

Я быстро моргаю и киваю.

Мама отступает назад, глаза ее полны слез, посылает

мне воздушный поцелуй.

— Я куплю ребрышки на обратном пути.

— Звучит отлично.

Ее шаги удаляются, дверь открывается и закрывается.

Мы одни.

— Ты ее слышал, — заявляю я. — Это не может повториться снова.

Зейн медленно вылезает из-под кровати и выпрямляется во весь рост. Мускул на его челюсти дергается, подчеркивая его разочарование или решимость, а может, и то, и другое. Он проводит здоровой рукой по волосам, взъерошив чернильно-черные пряди.

Я отворачиваюсь, заставляя себя делать вид, что мне все равно.

— Мне жаль, но ты не сможешь сдержать это обещание, — говорит Зейн.

Я напрягаюсь.

— Какое обещание?

— То, где мы с тобой — никто друг для друга.

Я разворачиваюсь и смотрю на него. Его радужные оболочки цвета морской волны, словно крючки, впиваются во все недоступные части меня и держат меня в заложниках.

— Мы с тобой всегда будем что-то значить друг для друга, — говорит он.

Я пытаюсь изобразить презрительную усмешку.

Вот и все.

Мне нужно покончить с этим прямо сейчас, иначе я всегда буду искать его, ждать его, думать о нем.

— Не веди себя как сумасшедший, Зейн. — Прищурившись, я выдыхаю. — Тебе не стыдно? Даже если нет, мне за тебя стыдно. Сколько раз мне еще говорить, что мне это неинтересно…

— Выходи за меня.

Остальная часть моих жестоких слов заканчивается икотой.

Зейн ухмыляется, совершенно невозмутимо.

— Грейс Элизабет Джеймисон, будь моей женой.

Во мне все замирает…

Потому что, в отличие от ночи аварии, это предложение не звучит как просьба.

Это приказ.

ГЛАВА 4

Зейн

Грейс смотрит на меня так, будто я сошёл с ума.

Ее рот открывается и закрывается, как будто она не уверена, следует ли ей в первую очередь отчитать меня или сразу же дать мне пощечину.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее, наблюдая, как она принимает решение.

Она закрывает глаза и умудряется сжать свои эмоции до чего-то чопорного и правильного. Это та фальшивая вежливость «я знаю лучше тебя», которую я действительно хочу выебать из нее.

Желательно во время медового месяца.

Ее пышные кудри подпрыгивают на матрасе, когда я беру ее сзади.

— Мы больше этого делать не будем, — говорит Грейс строгим тоном учителя. — Я уже сказала тебе свой ответ в прошлый раз.

Я пристально смотрю ей в лицо и пытаюсь сдержать наглую улыбку, которая всегда заставляет ее глаза подозрительно сузиться.

Но терплю неудачу.

Потому что ее глаза сужаются.

И я почти уверен, что уголки моих губ приподнимаются.

— В прошлый раз ты дала неправильный ответ.