Библейские сказания
Шрифт:
В эпоху судей Израиль пережил период гражданских войн и ослабления религиозного единства. Потрясающую картину этих внутренних отношений дают нам, в частности, три сказания: о резне потомков Ефрема у иорданского брода, об истреблении почти всего племени Вениаминова и о кровавом государственном перевороте Авимелеха.
Последнее сказание заслуживает особого внимания, так как здесь мы находим дополнительные сведения о классовой структуре израильского общества и политических течениях, которые являются провозвестниками последующего монархического строя. В Книге судей (глава 8, стих 22) мы читаем:
"И сказали израильтяне Гедеону: владей нами ты и сын твой и сын сына твоего;
ибо ты спас нас из руки мадианитян". Гедеон не принял предложенной ему царской короны, хотя фактически стал наследственным владыкой. В своей столице он управлял как самый типичный восточный деспот и содержал гарем наложниц, от которых прижил семьдесят сыновей. Почему же в таком случае он не пожелал формально принять царский титул? Не подлежит сомнению,
История Авимелеха показывает нам, как сильна была оппозиция против монархической идеи и в каких общественных слоях она укоренилась глубже всего. Авимелех, собственно говоря, был не царем, а узурпатором, захватившим власть при помощи своих родных в Сихеме. На полученные от них средства он навербовал наемников, затем вырезал своих сводных братьев и установил небывало кровавый режим. Однако он продержался на троне только три года. Сигнал к восстанию дал тот самый город Сихем, который совсем недавно так активно помогал ему совершить государственный переворот. Почему именно его родной город? Если мы внимательно прочитаем соответственные строки Библии, то получим исчерпывающий ответ на этот вопрос. В Книге судей (глава 9, стих 6) сказано;
"И собрались все жители сихемские и весь дом Милло, и пошли и поставили царем Авимелеха..."
На самом деле Милло был не домом, а аристократическим кварталом, в известной мере соответствующим греческому акрополю. Археологи открыли такие кварталы не только в Сихеме, но и в Иерусалиме, и в других палестинских городах. Это была земляная площадка, замощенная камнем и окруженная оборонительной стеной, за которой стояли дворцы вельмож и аристократических семейств.
Итак, нашелся ключ к загадке. Прежде всего, мы узнаём, до какой степени уже в ту пору было расчленено в классовом отношении израильское общество. Из этого сообщения вдобавок неукоснительно вытекает, что монархистами были главным образом представители привилегированных слоев и что именно они возвели на трон Авимелеха. Все сомнения в атом отношении устраняют стихи двадцать третий и двадцать четвертый вышеназванной главы Книги судей. Там сказано, что "не стали покоряться жители сихемские Авимелеху, дабы таким образом совершилось мщение за семьдесят сынов Иеровааловых, и кровь их обратилась на Авимелеха, брата их, который убил их, и на жителей сихемских, которые подкрепили руки его..."
Словом, бунт города Сихема был народным восстанием не только против узурпатора, но и против режима олигархии. Следовательно, он носил отчетливый характер социальной революции. Как можно судить по его описанию, народ боролся с необычайным ожесточением и презрением к смерти. О всеобщем народном характере восстания нам говорит также тот факт, что в борьбе принимали участие не только мужчины. Авимелеха смертельно ранила женщина, бросившая в него обломок жернова с вышки осажденной башни. После падения Авимелеха пройдет ещё много времени, прежде чем израильские племена вновь решатся выбрать себе царя. Они пойдут на это только перед лицом растущей опасности со стороны филистимлян. Но даже и тогда, как можно судить по истории Самуила, оппозиция монархии была по-прежнему сильной и активной.
Хотя Книга судей в дошедшей до нас редакции является произведением относительно поздним, мы находим в её тексте немало веских доказательств, что основой для него не раз служили древние исторические документы.
Для примера приведем сказание о Деборе, израильской пророчице и поэтессе. Источником этого сказания были два разных и даже противоречивых по содержанию документа:
рассказ в прозе о царе Иавине, жестоко угнетавшем израильтян, и его военачальнике Сисаре и победный гимн пророчицы Деборы. В прозаическом изложении царь асорский Иавин является главным противником Израиля, а Сисара всего лишь его подчиненный. Зато в стихах Иавин вообще не назван, а Сисара выступает как суверенный владыка. Решительно не сходятся и версии о гибели Сисары: в прозаической части он гибнет страшной смертью, во сне, а в поэме его убивают, подкравшись сзади, в тот момент, когда он безмятежно пьет молоко.
Лингвистический анализ текста установил, что приписанный Деборе мрачный гимн победы, насыщенный бряцанием оружия и все же заканчивающийся удивительно человеческой интонацией (рассказ о мучительном беспокойстве матери Сисары), является одним из самых старых памятников древнееврейской литературы. Предполагается даже, что он возник одновременно с описываемыми событиями и поэтому дает подлинную картину жизни израильтян в самый ранний период их колонизации Палестины.
Очень древние источники лежат и в основе сказания о трагедии Иеффая, в силу обета принесшего любимую дочь в жертву Яхве. Это ритуальное жертвоприношение безусловно относится к прадревней истории человечества.
Некоторые исследователи, смущенные
Очень интересным примером объединения в одном сказании старых и более новых мотивов служит прелестная легенда о верной Руфи. Многочисленные арамейские обороты в тексте говорят о том, что легенда возникла очень поздно, предположительно уже после вавилонского пленения. Некоторые исследователи Библии пришли к выводу, что история Руфи является своего рода политическим памфлетом, в аллегорических образах выражающим протест против драконовских распоряжений Ездры и Неемии, не только не признававших смешанные браки, но даже изгонявших из Иерусалима женщин чужеземного происхождения, вышедших замуж за евреев. Автор легенды хотел напомнить иудейским фанатикам, что Руфь, прабабка величайшего израильского царя Давида, была моавитянкой и, следовательно, смешанные браки осуждались несправедливо. Если так оно и было в действительности, то автору легенды все-таки пришлось воспользоваться гораздо более древней легендой на ту же самую или сходную тему, ибо в послевавилонскую эпоху описанные в сказании о Руфи обычаи уже вышли или выходили из обихода. Ещё один пример. Право на оставленные на стерне колосья было древней привилегией бедняков, вдов, сирот и путников, закрепленной ещё в Моисеевых законах. Однако после того, как израильтяне стали селиться в городах и усилилась классовая рознь, этот старинный обычай редко соблюдался. Некоторые пророки, в особенности Амос, Исаия и Михей, осуждали богачей за угнетение бедняков. "Выслушайте это, алчущие поглотить бедных и погубить нищих",восклицает Амос. Изображенные в легенде идиллические общественные отношения, при которых земледельцы живут в патриархальной гармонии со своей челядью и полны сочувствия к бедным, уже тогда были анахронизмом. Другой узаконенный обычай, описанный в сказании о Руфи, был ещё более старым. Мы имеем в виду так называемый левират, согласно которому брат умершего мужа должен был жениться на бездетной вдове. В случае его отказа вдова могла добиваться своих прав по суду. Руфь вышла замуж за Вооза в силу закона левирата, который продержался среди израильтян до первого века до нашей эры
Однако в послевавилонскую эпоху уже не существовало связанной с левиратом процедуры, предписывающей человеку, который не пожелал жениться, снять свой башмак в знак того, что он уступает права на вдову в пользу ближайшего родственника. Этот давно уже забытый формальный жест имел бытовое обоснование в те времена, когда ещё не было письменности и зафиксированных юридических актов. Кстати, в своей самой старой форме обычай этот был чреват весьма бурными последствиями. Если родственник отказывался выполнить свой долг, вдова силой снимала с него башмак, плевала ему в лицо и таким путем выставляла его на посмешище перед всем обществом. Коснувшись наиболее любопытных аспектов Книги судей, мы намеренно отодвинули на самый конец обсуждения образа Самсона, поскольку его история служит как бы введением к истории Самуила, Саула и Давида. Самсон, несомненно, фигура легендарная. Некоторыми чертами он напоминает шумерского Гильгамеша и греческого Геракла. Ученые даже подозревают, что первоначально Самсон был мифологическим божеством у племен, поклонявшихся солнцу; в Ханаане было много последователей этого культа. Имя Самсона этимологически выводится из древнееврейского слова "шемеш" и вавилонского "шамшу", что означает "солнце". Кроме того, известно, что в Бет-Шемеше, на небольшом расстоянии от родной деревни Самсона, находился храм, посвященный богу солнца. Стало быть, не исключено, что прообразом Самсона был какой-нибудь божок, популярный у ханаанеян. Все вышесказанное вовсе не означает, будто этот библейский герой не является творением древнееврейской фантазии. Отчаянный, задиристый забияка, неисчерпаемый в проделках хват-детина, детски наивный богатырь - какая же это великолепная, типичная народная фигура! В его фортелях и жизненных передрягах выявляется грубый юмор древнееврейских пастухов и характерное для Востока пристрастиe к приключенческим легендарным сказаниям.