Библейский Израиль. История двух народов

Липовский Игорь Павлович

Еще несколько эпизодов, проливающих свет на время записи преданий о патриархах, связаны с верблюдами. Эти животные упоминаются не раз, в частности во время приезда домоуправителя Элиэзера в Харан за Ревеккой, невестой для Исаака. Они же фигурируют как тягловые животные и при возвращении Иакова в Ханаан. Но верблюд был одомашнен лишь в XI в. до н. э. и никак не мог использоваться в XX–XVII вв. до н. э. Однако и это далеко не все. Праотец Исаак отправляет своего сына Иакова к родным, жившим в северо-западной Месопотамии, в Харане. Но вместо Харана в тексте появляется новое название — Падан-Арам, а брат Ревекки, Лаван, именуется «сыном арамейца Бетуэля (Вафуила)» (Быт. 28:5). В обоих случаях — и в географическом названии и в этнической принадлежности — упоминаются арамейцы, племена западных семитов, появившиеся там только в XII в. до н. э. Каким образом, Лаван, сын племянника Авраама — кочевого аморея, которого Библия ранее определяла как «иври» (хабиру), — мог стать арамейцем? Самым логичным объяснением всего этого является предположение, что в те времена, когда записывалось это устное предание, аморейских племен уже не было в северо-западной Месопотамии; их вытеснили новые западносемитские племена — арамейцы (арамеи). Не исключено, что оставшиеся там амореи

смешались с этнически близкими им пришельцами.

Последнее подтверждается следующим эпизодом. Кмуэль, сын Нахора, брата Авраама, назван родоначальником Арама. Сомнительно, что многочисленные арамейские племена берут начало от одного из аморейских кочевых племен (хабиру). Скорее всего, речь идет о том, что потомки Кмуэля породнились и слились с пришедшими туда арамейцами. Как бы то ни было, но упоминания об арамейцах лишний раз свидетельствуют, что повествование о патриархах было записано, безусловно, позднее XII в. до н. э.

Есть и еще неопровержимые доказательства того, что предание об Аврааме-Исааке-Иакове было окончательно составлено уже после пребывания в Египте и возвращения в Палестину. К ним относится, в частности, сон Авраама: «Солнце было к заходу, как напал на Аврама крепкий сон, и вот, напал на него ужас и мрак великий. И сказал [Господь] Авраму: знай, что потомки твои будут пришельцами в чужой стране, и поработят их, и будут угнетать их четыреста лет. Но Я произведу суд над народом, у которого они будут порабощении; после сего они выйдут с большим имуществом» (Быт. 15:12–14). Об этом же говорит и предсказание, полученное Ревеккой, что старший ее сын (Эсав) будет служить младшему (Иакову). Это действительно произошло, но не раньше X в. до н. э., в период объединенной монархии, когда Эдом стал данником Израильско-Иудейского царства. Знаменательно и пророчество самого Иакова перед своей смертью в Египте. Он упоминает о религиозном центре в Шило, который был создан лишь несколько столетий спустя, и предсказывает каждому древнееврейскому племени его судьбу, которая стала известна лишь в X в. до н. э.

Ортодоксальная традиция приписывает авторство всего Пятикнижия Моисею, то есть относит его к периоду исхода из Египта и скитания по пустыне, одним словом, к первой половине XII в. Однако исторический анализ повествования о семье Авраама-Исаака-Иакова однозначно свидетельствует в пользу его записи в первой половине X в. до н. э. в период объединенного царства. Более того, эпизоды, связанные с верой Авраама, с характеристиками Бога отцов претерпели серьезную редакцию в еще более позднее время.

Таким образом, события XX–XVII вв. до н. э. были реально записаны лишь в X в. до н. э. Это привело к тому, что авторы Пятикнижия подсознательно перенесли культурно-историческую и этническую картину своего времени на период Авраама-Исаака-Иакова, отделенный от них чуть ли не тысячелетием. Такова истинная причина ошибок в названиях мест и именах народов. Зная, когда создавалось предание о патриархах, можно попытаться скорректировать и другие проблематичные места. Так, из библейского текста следует, что религиозный центр южной группы «Иаков» и резиденция ее вождей находились в районе Хеврона, в Элоней Мамрэ, изначально принадлежавшем аморейскому правителю Мамрэ. Он и его братья, Эшкол и Анер, являлись союзниками Авраама. Скорее всего, это были правители оседлых амореев, которые пришли в Ханаан еще до появления там кочевых племен Авраама. Мы знаем, что эти три аморейских правителя участвовали вместе с Авраамом в войне против коалиции южносирийских царей, которая закончилась освобождением Лота — племянника Авраама. Одним словом, из этого предания нам известно, что район Хеврона был заселен западными семитами, такими же амореями, как и Авраам, только оседлыми. Однако другое предание, связанное с погребением Сарры, рисует нам уже совершенно иную этническую картину: местное население именуется «хеттами», а сам Хеврон получает новое название — Кирьят-Арба. Что это? Свидетельство серьезных этнических изменений в южной Палестине? Неужели хетты — индоевропейцы в течение максимум нескольких десятков лет сумели сменить амореев — западных семитов? Да и могли ли хетты появиться в южном Ханаане в XX–XIX вв. до н. э.? Видимо, нет. Об этом же свидетельствует и явно семитское имя «хетта» — Эфрон, сын Цохара, у которого Авраам покупает знаменитую пещеру Махпела. С определенной долей уверенности мы можем утверждать, что хетты там появились намного позднее, вероятно, в XII в. до н. э., когда Хеттская держава была уничтожена «народами моря» и волна индоевропейского населения обрушилась на семитские районы Передней Азии. Может быть, это были даже не сами хетты, а выходцы из других индоевропейских народов, например лувийцы, которых обобщенно называли «хеттами».

Библия упоминает о хеттах и в еще одном раннем предании — об Эсаве: «И был Эсав сорока лет, и взял себе в жены Йеудит, дочь Беэра Хетта, и Босмат, дочь Элона Хетта» (Быт. 26:34). Правда, в другом месте та же Босмат названа дочерью Ишмаэля, зато Ада, опять-таки жена Эсава, упомянута в качестве дочери Элона Хетта. Здесь, как и в предыдущем предании, все имена хеттов явно семитские, более того, хетты упомянуты как сыны и дочери Ханаана, то есть как коренные народы Палестины. Налицо явная непоследовательность и в географических названиях, и в этнонимах народов. Видимо, это неизбежное явление, когда устные предания из разных временных периодов записывались спустя много сотен лет, причем не в хронологическом порядке, а исходя из религиозных и политических соображений авторов Библии. Вероятно, южные древнееврейские племена из группы «Иаков» застали «хеттов» в южной Палестине после возвращения из Египта и завоевания Ханаана. Очевидно и другое: «хетты» очень быстро ассимилировались среди преобладавшего там семитского населения и утратили не только свой язык, но даже собственные имена. Кстати, библейская книга Йеошуа, сына Нуна (Иисуса Навина), повествующая о завоевании Ханаана древнееврейскими племенами, называет хеттов в качестве одного из народов, живших в Палестине и воевавших Против израильтян, однако она ничего не говорит о хеттах в южном Ханаане и тем более в Хевроне (Нав. 11:3). Более того, она упоминает Оама — правителя Хеврона, как одного из «эморейских» (аморейских) царей, а древнее название Хеврона — Кирьят-Арба — связывает не с хеттами, а с анаками — остатками древнейшего неолитического населения Палестины (Нав. 15:13–14).

Нужно признаться, что иногда закрадывается мысль, а имеем ли мы дело вообще с хеттами?

Может быть, в действительности речь идет о каком-то народе аморейского или ханаанейского происхождения, чье самоназвание очень сходно с этнонимом «хетты»? В таком случае путаница была бы неизбежна, так как авторы библейских текстов о патриархах создавали их в то время, когда имя «хетты» было у всех на устах. Здесь уместно вспомнить, что согласно семитской родословной из библейской книги Бытие именем «Хет» назван сын Ханаана, родоначальника всех ханаанских народов. Если Авраам покупал пещеру Махпела у этих «хеттов», то в действительности они были не народом индоевропейского происхождения из Анатолии, а представителями одного из западносемитских народов Ханаана. Ничего удивительного, что первые составители Библии в XI–X вв. до н. э. смешали название этого ханаанского народа, упомянутого в древнем эпосе об Аврааме, с этнонимом «хетты», хорошо известным в их время. Не исключено и другое, что путаница произошла намного позднее, и когда истерлась память о ханаанском народе «хет», этот этноним стал ассоциироваться с куда более известными хеттами-индоевропейцами.

В любом случае, упоминание о хеттах, живших в южной Палестине в период Авраама и Исаака, звучит совершенно неправдоподобно, так как XX–XVIII вв. до н. э. хетты не выходили за пределы центральной и юго-восточной Анатолии. Гипотетически они могли попасть в южный Ханаан, но никак не раньше конца XVII — начала XVI в. до н. э., когда хеттский царь Хаттушили I укрепился в Северной Сирии, а его внук Муршили I захватил Вавилонию. Правда, одно дело — военные походы с целью захвата добычи, а другое — колонизация захваченных земель. К тому же все это происходило очень далеко от Ханаана, а тем более от его южной части. В то же время не следует забывать, что не позднее второй половины XVII в. до н. э. южные древнееврейские племена (группа «Иаков») ушли в Египет, где уже находились и северные колена. Таким образом, любые контакты между хеттами как народом и древнееврейскими племенами в XX–XVII вв. до н. э. были исключены, по крайней мере, в южной Палестине, о которой идет речь в Библии. С XV до начала XII в. до н. э. вся Палестина находилась под властью Египта — главного противника хеттов на Ближнем Востоке, поэтому сомнительно, чтобы египтяне позволили последним сколь-нибудь серьезную колонизационную деятельность II этой стране. Наконец, ни один внебиблейский источник не упоминает об оседании хеттов в Ханаане, а уж тем более в его южной части. Только в XIV–XIII вв. до н. э. военные отряды хеттов появляются в южной Сирии и в стране Амурру (нынешний Ливан), но опять-таки не в Палестине. Древнееврейские племена обосновываются в Ханаане в XII в. до н. э., но Библия лишь мельком упоминает «хеттов», перечисляя их среди народов, противостоящих им. Таким образом, ареал распространения хеттов, если мы имеем в виду этот индоевропейский народ, никак не пересекается с путями древнееврейских племен. Что касается хеттов-наемников, служивших при дворах израильско-иудейских царей, то их нельзя рассматривать в качестве доказательства присутствия этого народа в Палестине. Остается предположить только одно: либо речь идет о каком-то народе из амореев или ханаанеев на юге Ханаана, чей этноним был впоследствии спутан с хеттами-индоевропейцами, либо, действительно, какие-то группы хеттов бежали в Ханаан после гибели Хеттской державы, но это могло произойти не раньше начала XII в. до н. э. Не исключено, что ханаанские и аморейские правители использовали хеттских беженцев в качестве воинов-наемников против древнееврейских племен — этим объясняется более чем краткое упоминание о хеттах как о враждебном народе в период завоевания Ханаана. В любом случае говорить о присутствии хеттов в Палестине во времена Авраама-Исаака-Иакова так же бессмысленно, как и о филистимлянах в тот период.

Предание о патриархах демонстрирует однозначно отрицательное отношение к смешению с другими народами, даже с этнически близкими. Авраам не желает искать жену для своего сына среди народов Ханаана, среди «чужих», а посылает своего слугу к родичам в северо-западную Месопотамию. Точно так же поступает его сын Исаак, отправляя Иакова опять-таки к родным в Падан-Араме. Две жены Эсава, происходившие из хеттов, «были в тягость Исааку и Ревекке» (Быт. 26:34–35), а сам Исаак наставлял Иакова: «Не бери себе жены из дочерей Ханаана» (Быт. 28:1). Правда, в самом предании нет объяснения этой неприязни к чужим. Религиозной причины, по крайней мере в тот период, быть еще не могло. Зато на первом плане находилось чувство кровной и племенной близости. В то время свои род и племя были лучшей защитой и гарантией от всех невзгод. Даже сегодняшние бедуины на Ближнем Востоке стараются придерживаться тех же традиций кровного родства, что и кочевые племена в древности.

Чувство недоверия к чужим народам было еще и искусственно усилено редакторами Библии в более позднее время, когда на первый план вышла борьба за монотеизм, против влияния языческих культов окружавших народов. Несмотря на попытки редакторов «обособить» семью Авраама-Исаака-Иакова, предание о патриархах содержит немало фактов, свидетельствующих об обратном — о тенденции к смешению кочевых амореев с народами Ханаана. Так, например, Эсав имел по крайней мере двух жен из хеттов, а третья происходила из хивеев. Хотя Эсав по традиции считается родоначальником эдомитян, а не евреев, однако, считаясь старшим и любимым сыном еврейского патриарха Исаака, он, безусловно, поступал так же, как и вожди древнееврейских племен. И библейские тексты дают нам многочисленные подтверждения этому. Йеуда, родоначальник главного колена в южной группе «Иаков», имел жену-ханаанеянку, и общего с ней сына, Шела, от которого ведут свою родословную вожди крупнейшего клана этого племени. Аналогичный пример подал и родоначальник другого южноеврейского племени — Шимон: его сын Шауль был также от ханаанеянки.

Родства с другими народами не чуждались и северные племена. Родоначальник крупнейших из них, Иосиф, был женат на Аснат, дочери египетского жреца Потифера. Именно от египтянки у Иосифа родились Менаше и Эфраим, основатели двух самых известных северных племен, сыгравших огромную роль в истории древнего Израиля. Нет сомнения, что перечисленные факты являлись лишь верхушкой айсберга в процессе ассимиляции древнееврейских племен с местными народами Ханаана. Они попали в библейский канон только потому, что касались праотцов древних евреев. Вероятно, что и намерения Авраама и Исаака найти для своих сыновей невест с прежней родины в Харане были мотивированы не столько неприязнью к «дочерям Ханаана», сколько желанием сохранить узы родства и союз с другой близкой им группой кочевых амореев, вождем-основателем которой считался Нахор.