Библейский Израиль. История двух народов

Липовский Игорь Павлович

Другой, провавилонский, лагерь представляли пророк Иеремия из Анатота, пророк Урия из Кирьят-Йеарима, а также семья писца Шафана, в частности его сын, высокопоставленный сановник Ахикам, и внук Гедалия, назначенный впоследствии вавилонянами наместником Иудеи. Разумеется, в книге Иеремии содержится очень скудная, фрагментарная информация о политической борьбе в Иерусалиме накануне падения Иудеи, так как пророка интересовали не история и политология, а отношения между людьми и Богом. Вместе с тем даже из того немногого, что он сообщает, ясно, что провавилонская партия, хотя и уступала проегипетской, но была достаточно многочисленна и представительна. В этом плане весьма красноречиво признание самого царя Цидкии. Когда Иеремия убеждал его, что единственным спасением для него и всего Иерусалима будет немедленная сдача города вавилонянам, Цидкия с горечью ответил: «Боюсь я иудеев, которые перешли на сторону вавилонян, дабы не предали меня в руки их, и не надругались бы те надо мною» (Иер. 38:19). Если царь опасался не вавилонян, а своих же иудеев, то, очевидно, немалая часть иудейской знати уже находилась на стороне Навуходоносора и горела желанием отомстить царю и его приверженцам за перенесенные преследования.

О том, что взаимоотношения

политических противников носили крайне нетерпимый и жестокий характер, свидетельствует и участь самого Иеремии. Когда свиток с его пророчествами впервые прочитали царю Йеоякиму, тот собственноручно стал вырезать ножом каждую фразу и бросать кусочки пергамента в огонь до тех пор, пока весь свиток не был изрезан и сожжен. От гнева царя пророка спасло лишь то, что он успел вовремя скрыться у своих друзей. По приказу главного смотрителя иерусалимского Храма Иеремию избивали и сажали в колодки, священники требовали вынести ему смертный приговор. А во время осады Иерусалима его бросили в страшную подземную тюрьму, где он чуть не умер. Лишь вмешательство его тайных сторонников среди приближенных царя спасло Иеремии жизнь.

Куда хуже оказалась участь пророка Урии из Кирьят-Йеарима, у которого не нашлось таких влиятельных покровителей, как у Иеремии. Урия, по словам Иеремии, пророчествовал об Иудее и Иерусалиме точно так же, как и он сам. Услышав его предсказания, царь Йеояким приказал умертвить пророка. Узнав об этом, Урия бежал в Египет, где надеялся укрыться от грозившей ему опасности, однако царь, пользуясь близкими отношениями с Египтом, послал туда своих людей. «И вывели они Урию из Египта, и привели его к царю Йеоякиму, и поразил тот его мечом, и бросил труп его на могилы людей из народа» (Иер. 26:23).

Впрочем, жестокие наказания обрушивались не только на головы сторонников провавилонской партии, впоследствии столь же немилосердно расправились со своими противниками из проегипетской партии и победившие вавилоняне. Они схватили уже упомянутых пророков Ахава и Цидкияху и по приказанию Навуходоносора изжарили их на огне (Иер. 29:22). Но борьба между провавилонским и проегипетским лагерями носила не только взаимоуничтожающий характер. Обе стороны пытались воздействовать на людей и другими, не менее наглядными средствами. Так, пророк Иеремия, рискуя своей жизнью, старался убедить сначала царя Йеоякима, а потом царя Цидкию, священников и жителей Иерусалима в необходимости преклонить голову перед «ярмом вавилонским»: «И вы не слушайте пророков ваших, — говорил он, — чародеев ваших и сновидцев ваших, ни гадателей, ни колдунов ваших, которые говорят вам: „не будете вы служить царю вавилонскому“. Ибо они пророчествуют вам ложь, чтобы удалить вас из страны вашей… Так сказал Господь: тот народ, который преклонит шею свою под ярмо царя вавилонского и будет служить ему, оставлю Я его на земле его, и будет он возделывать ее и жить на ней. И Цидкии, царю иудейскому, говорил я все те же слова и сказал: преклоните шею вашу под ярмо царя вавилонского и служите ему и народу его, и будете живы. Зачем умирать тебе и народу твоему от меча, голода и мора, как изрек Господь о том народе, который не будет служить царю вавилонскому?» (Иер. 27:9–13). Для большей убедительности пророк Иеремия надел себе на шею деревянное ярмо и так ходил среди народа, приходил в нем в иерусалимский Храм и дом царя, пытаясь внушить всем необходимость смириться перед властью Вавилона, которая, по его словам, была от Бога и надолго — на семьдесят лет. Мало того, точно такое же ярмо он послал царям Эдома, Моава, Аммона, Тира и Сидона, чтобы и они служили царю вавилонскому, в чьи руки Господь отдал все эти земли.

Однако проповедь Иеремии встречала серьезное возражение со стороны другого известного тогда пророка — Ханании, который, опять-таки ссылаясь на волю Господа, убеждал людей в обратном. Находясь на богослужении в иерусалимском Храме, он в присутствии священников и всего народа бросил в лицо Иеремии совсем противоположное пророчество: «Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: сокрушу Я ярмо царя вавилонского. Через два года возвращу Я на место это всю утварь дома Господня, которую взял с этого места Навуходоносор, царь вавилонский, и привез в Вавилон. И Иехонию, сына Йеоякима, царя иудейского, и всех изгнанников из Иудеи, которые пришли в Вавилон, возвращу Я на место это, — сказал Господь, — ибо сокрушу Я ярмо царя вавилонского» (Иер. 28:2–4). В подтверждение своих слов Ханания снял ярмо с шеи Иеремии, сломал его и заявил во всеуслышание: «Так сказал Господь: так же сокрушу Я ярмо Навуходоносора, царя вавилонского, через два года, [сняв его] с шеи всех народов» (Иер. 28:10–11). В ответ Иеремия обратил внимание людей на то, что о пророке судят лишь по исполнению его пророчеств, а позднее, вместо сломанного деревянного, демонстративно одел себе на шею железное ярмо.

Не менее ожесточенная борьба между провавилонской и антивавилонской партиями шла за сердца и умы тех иудеев, кто ушел в первое вавилонское пленение вместе с царем Йеояхином (Иехонией) в 597 г. до н. э. Иеремия призывал изгнанников не тешить себя иллюзиями на скорое возвращение, а обосновываться в Вавилонии надолго и всерьез: «Стройте дома и живите в них, сажайте сады и ешьте плоды их. Берите жен и рождайте сыновей и дочерей… И просите мира для того города, в который Я [Господь] переселил вас, и молитесь за него Господу, ибо при его благополучии и вы будете благополучны» (Иер. 29:5–7). Пророк утверждал, что Господь непременно вспомнит о них и через семьдесят лет вернет их на то же место, откуда изгнал. Однако провавилонская партия, хотя и наиболее прагматичная и реалистичная по своим взглядам, была непопулярна не только в Иерусалиме, но и среди самих изгнанников в Вавилонии. Священник Шемайя из Нэхэлама, один из религиозных лидеров изгнанников, после получения послания Иеремии направил священнику Цефании в Иерусалим свой возмущенный ответ: «Господь поставил тебя священником вместо священника Йеояды, чтобы были в доме Господнем наблюдающие за каждым безумцем, выдающим себя за пророка, и чтобы ты сажал его в колоду и в темницу. Так почему же ты не запретил Иеремии из Анатота, выдавать себя за пророка у вас? Ибо он и к нам в Вавилон прислал сказать: плен будет долгим: стройте дома и живите в них; сажайте сады и ешьте плоды их» (Иер. 29:26–28).

Ситуация, в которой оказался Цидкия, была

очень проблематичной. Она напоминала дилемму, стоявшую немногим более ста лет ранее перед иудейским царем Хизкией, а также перед последним израильским царем Ошеей. Иудея тяготилась властью халдейского Вавилона, которая была столь же удушающей, как прежде ассирийская. Как и в то время, местные сиро-палестинские правители искушали царя своими планами совместного восстания против халдеев, а египтяне — посулами военной помощи. В случае успеха Иудея восстановила бы свою независимость или, по крайней мере, сменила бы тяжкое вавилонское иго на существенно более легкую зависимость от Египта. Однако неудача могла разрушить страну и поставить ее в еще более худшие условия, чем раньше. Большинство иудейской аристократии и священников-ааронидов были настроены против Вавилона и придерживались проегипетской ориентации. В халдейском Вавилоне они справедливо видели вторую Ассирию, тем более что во многих аспектах его политика мало чем отличалась от ассирийской. Египет казался во всех отношениях ближе и предпочтительнее. Правда, провавилонская партия пыталась доказать, что Египет не являлся альтернативой Вавилону, что он значительно слабее его и к тому же ненадежен, поэтому Иудее, чтобы не навлечь на себя катастрофу, ничего не остается, как временно смириться с халдейским ярмом. Некоторые яхвистские пророки, например Иеремия, рассматривали вавилонскую военную мощь как всего лишь орудие в руках Господа, чтобы наказать Иудею за идолопоклонство, а потому считали бесполезными и даже гибельными любые попытки сопротивления вавилонянам. Избавление они видели в нравственном возрождении народа и в его возвращении к Господу. Но провавилонская партия была в меньшинстве, непопулярна и подвергалась гонениям. Царь, его окружение и большинство народа предпочитали слушать только то, что отвечало их собственным интересам. До тех пор, пока соотношение сил в регионе оставалось явно в пользу Вавилона, у Цидкии не было другого выбора, как и дальше признавать его власть, однако лишь только появились признаки ослабления военной мощи Навуходоносора, он заколебался.

Во второй половине 90-х годов VI в. до н. э. на Нововавилонское царство обрушилась целая череда внутренних и внешних неурядиц. Прежде всего, в самом Вавилоне вспыхнуло восстание против власти Навуходоносора, в котором приняли участие и некоторые отряды вавилонской армии. Почти одновременно с мятежом в столице войска Элама атаковали Вавилонию с востока, навязав ей тяжелую и кровопролитную войну. Не успел Навуходоносор расправиться с мятежниками и эламской армией, как у него в тылу, в Сирии, вспыхнули восстания покоренных народов. Если прибавить к этим проблемам трения в отношениях с бывшими союзниками — Мидией и персами, а также неспособность захватить Египет, то Цидкия имел серьезные основания полагать, что Нововавилонская империя переживает трудности и ослабевает. Под влиянием этих событий правители палестинских и финикийских государств стали вынашивать планы по созданию совместной коалиции против Вавилона. Цари Эдома, Моава, Аммона, Тира и Сидона вступили в секретные переговоры с Цидкией, предложив ему участие в их союзе. Иудея являлась в то время самым крупным и сильным царством среди палестинских и финикийских государств, она обладала самой многочисленной армией среди них, поэтому ее вступление в коалицию считалось крайне желательным. Однако главным фактором в решениях Цидкии было не создание антивавилонского союза из маломощных государств Финикии и Палестины, а позиция Египта. Иудея нуждалась в доказательствах того, что египтяне не оставят ее в трудный час наедине с армией Навуходоносора, как это произошло в 597 г. Но правивший в 595–589 гг. до н. э. фараон Псамметих II, будучи осмотрительным политиком, опасался брать на себя какие-либо обязательства, хотя и всячески старался привлечь на свою сторону иудейского царя. Не чувствуя себя готовым к новой конфронтации с Вавилонией, Псамметих II проводил очень осторожную политику в Азии. В отличие от своего отца Нехо II он уделял главное внимание не Сирии и Палестине, а Нубии. Именно здесь, в южном направлении, он организовал успешный поход против нубийской армии, которая была несравненно слабее вавилонской и не могла противостоять натиску египтян. Что касается сиро-палестинского направления, то вся египетская активность там свелась лишь к организации мирного визита фараона и главных жрецов в соседнюю Иудею и некоторые филистимские города, что само по себе представляло демонстрацию политического влияния Египта на вавилонских данников.

Осада Иерусалима и падение Иудеи

Ситуация существенно изменилась, когда в начале 589 г. до н. э. на престол Египта вступил очередной фараон саисской династии Априй. Новый правитель изменил приоритеты внешней политики, переместив главное внимание с Нубии на юге на Палестину и Финикию на северо-востоке. Как и его дед, Нехо II, Априй мечтал о распространении египетской власти на весь сиро-палестинский регион. Особое значение он придавал отношениям с соседней Иудеей, чье стратегическое значение существенно возросло после тотального разрушения вавилонянами филистимских городов Газа и Ашкелон и изгнания их жителей в Вавилонию. Априй в отличие от Псамметиха II согласился гарантировать военную помощь Иудее в случае вступления ее в антивавилонскую коалицию. В доказательство своей решимости бороться с вавилонянами за Палестину и Финикию он отправил на кораблях своих солдат в Тир и Сидон, бросив таким образом прямой вызов Навуходоносору. Эти действия Априя убедили Цидкию в серьезности намерений египтян и подтолкнули его к разрыву с халдейской Вавилонией.

Решение Цидкии было ускорено его неожиданным вызовом в Вавилон. Халдеи оказались хорошо осведомлены не только о визите египтян в Иудею, но и о тайных переговорах Цидкии с врагами империи. В лучшем случае иудейскому царю пришлось бы принести новую клятву на верность Навуходоносору, в худшем — ему грозила тюрьма или мучительная смерть. Опасения за исход своей поездки в Вавилон заставили царя поспешить с роковым выбором в пользу Египта. Последовавшая за этим реакция Навуходоносора была быстрой и решительной: опасаясь распространения восстания по всей территории своей обширной державы, он в этом же 589 г. до н. э., двинул войска одновременно и против Иудеи, и против мятежных финикийских городов. Тир и Сидон подверглись осаде, египетские отряды, присланные им на помощь, были разгромлены, а их остатки вернулись на кораблях в Египет. Как и в 598–597 гг., вся мощь вавилонской армии обрушилась на оставшуюся в одиночестве Иудею.