Библиотека географа
Шрифт:
— А он действительно оставил все свое состояние Ханне?
Тону разочарованно вздохнул.
— Оставил — не оставил! Если вы решите опубликовать эту историю, тогда, считайте, оставил. Так что для вас было бы лучше сделать так, как просила Ханна. То есть забыть об этом деле на какое-то время. Впрочем, не сделали тогда, сделаете сейчас, — уверенно сказал Тону. — Разница лишь в том, что теперь вам придется взвалить на свои плечи бремя совершенно ненужных для вас знаний о событиях, не имеющих к вам никакого касательства.
— Но полиция в курсе этого дела, — с апломбом заявил
— Вы детектива Джадида имеете в виду? Сегодня ночью он был сфотографирован в тот момент, когда вламывался в дом, находящийся в двух часах езды от зоны его юрисдикции, — сказал Тону, вынимая из внутреннего кармана пиджака миниатюрную камеру. — Пленка уже отослана мистеру Вернуму Сиклю, адвокату покойного. Детектив Джадид также был сфотографирован, когда входил в бар в Клоугхеме, держа руку на своей пушке. Интересно, что владелец этого бара исчез при невыясненных обстоятельствах. И по странному стечению обстоятельств незадолго до своего исчезновения тоже имел беседу с ранее упомянутым мистером Сиклем. Хочу вам заметить, что эти фотографии в самое ближайшее время поступят также в распоряжение комиссара полиции Перейры.
Тону поднялся с места и отодвинул штору, впустив в комнату утреннюю прохладу. Утро было солнечное и ясное, и его свет хлынул, как чистая вода на кровоточащую рану.
— Я прекрасно знаю, что Джозеф Джадид — хороший полицейский и любит свою работу. Я также знаю, что он обладает бурным темпераментом и настоящим талантом по части раздражения своих начальников. Скорее всего ему удастся сохранить свою должность. Но только при условии, что он больше никогда не будет заниматься этим делом. Данное условие выдвинул мистер Сикль, который предпочитает спустить это дело на тормозах и не привлекать к нему внимания прессы.
Тону вынул из кармана сложенный вдвое лист бумаги, и, пока он его разворачивал, я успел заметить, что бумага чрезвычайно высокого качества — белая, плотная, с орнаментом и водяными знаками, хорошо заметными в свете утра.
— «Детектив Джадид не должен каким-либо образом дискредитировать память о покойном Яне Пюхапэеве, каковой являлся уважаемым членом академического сообщества Уикенденского университета, а также достойным представителем общины города Линкольна, штат Коннектикут». Это из письма мистера Сикля комиссару Перейре.
— Что же будет дальше? — спросил я после длинной пораженческой паузы.
— Дальше? Ничего особенного… Как я уже говорил, у меня нет намерения вас убивать, а теперь, после состоявшегося между нами разговора, и желания. Все остальное зависит от вас. Если вы решите написать об этой истории или продолжить ее расследование, я едва ли смогу этому воспрепятствовать. Однако и естественное развитие событий скорее всего приведет к тому, что вас, Джозефа Джадида и Ханну Роув привлекут к суду — пусть только по обвинению в незаконном насильственном вторжении. Хотите совет?
— Почему бы и нет?
Когда Тону начал рассказывать мне о таинственных кристаллах и бессмертии, я счел, что он или намеренно вводит меня в заблуждение, или слегка свихнулся. Но даже если весь тот академический бред, который он нес, предназначался
— Последуйте совету своей подруги и бросьте это дело. Бросьте — и забудьте о нем. Вы совсем еще молодой человек, и ваша способность забывать дурное и восстанавливать свои душевные силы выше, нежели вы думаете.
Тону замолчал и пристально посмотрел мне в глаза. Потом его взгляд переместился ниже — казалось, он пытался понять, насколько крепко я держу трость-пистолет (я держал ее довольно небрежно, но, заметив его взгляд, снова с силой сжал в руке и навел на него).
— Кроме того, согласитесь, что нет людей, не проигравших хотя бы раз в жизни. Даже я, как вы могли убедиться, иногда проигрываю. Но в этом деле проиграли все-таки вы. — Он снова сделал паузу, и я снова не стал в него стрелять, хотя меня так и подмывало нажать на спуск. — И вот что еще: вы представляетесь мне интеллигентным и серьезным молодым человеком. Никак не пойму, почему вы не уезжаете из этого города?
— Но ведь Ханна живет здесь.
— О! Вы ее больше не увидите.
— Откуда вы знаете? Только потому что…
— Вы, без сомнения, почувствовали запах дыма, когда вернулись вчера в Линкольн?
— Да.
— Вчера поздно вечером в квартире мисс Роув произошло возгорание из-за неисправности в проводке. Трагедия, знаете ли. — Я, направив на него трость-пистолет, начал было подниматься со стула. — Но не беспокойтесь. С ней и с хозяйкой дома все в порядке, — поднял он ладони, призывая меня тем самым к спокойствию. — Однако и этот пожар, и недавняя смерть друга Яна вызвали у мисс Роув такую сильную депрессию, что рождественские каникулы в этом году начались для нее раньше, чем обычно.
— Что вы имеете в виду? Где она?
— Вам об этом знать совершенно необязательно. Одно плохо: случись сейчас какой-нибудь скандал, где упоминалось бы ее имя, и оно неминуемо окажется замаранным, поскольку у нее нет возможности себя защитить.
Я подошел к нему и приставил конец трости к его виску. Он замигал и облизал губы. Я надавил сильнее.
— Надеюсь, вы этого не сделаете?
Конец трости все глубже впивался в его голову; наконец он не выдержал и застонал. Когда я услышал стон, содержание адреналина у меня в крови снова резко повысилось и почти не осталось сомнений в том, что произойдет в следующую секунду. Продолжая гипнотизировать его взглядом, я спросил:
— Вы ее убили?
— Нет, конечно. Ни у кого из нас и в мыслях не было покушаться на жизнь такой умной, самоотверженной и красивой девушки. У нее, знаете ли, вневременной тип красоты. Да и характер такой же. Вечный, если так можно выразиться. Вы не находите? — Он моргнул. — Нет, никто ее не убивал. Даю вам слово, что она жива и здорова, хотя события последних дней, без сомнения, сказались на ее душевном состоянии не лучшим образом. Впрочем, для вас все это уже не имеет значения. Как я уже говорил, вы ее больше не увидите.