Библиотека литературы США
Шрифт:
Фэй тоже ненавидит «этот древний будильник», но только за то, что он древний. Для нее не существует антагонизма со временем. Отмеряя конец старому судье и надламывая его дочь, время помогает Фэй утвердиться в оставшемся без хозяина доме на правах триумфатора. Теперь здесь все принадлежит ей, и она не испытывает ни малейших укоров совести. Ведь, в конце концов, она постаралась сделать для усопшего, что могла: самый дорогой гроб, самый лучший участок на новом кладбище, чтобы и по ту сторону не тяготили его заботы о первой жене, которая лежит на старом… Она олицетворение хищничества, эта недавняя машинистка, сумевшая, подобно Наташе из «Трех сестер», все захватить и всех оттеснить, порушить былой лад, навязав свой безвкусный стиль и ничтожный, но цепкий дух, свое умение жить «по-настоящему».
Но действительно ли ее удачи — знак краха ценностей, которые для Уэлти всегда были самыми важными? По всему характеру мироощущения Уэлти такой вывод невозможен. И в романе появляется своего рода народный фон — старая служанка, соседи, школьная учительница, люди, в которых не затухла способность сострадания и не замутнилось природное понимание нравственной правды, которое всегда отличает лучших персонажей Уэлти.
А кроме того, вводится еще один символ, первостепенно важный по замыслу автора. Стриж, едва не сгоревший в трубе камина, все-таки будет изловлен, выпущен на свободу и, перепачканный сажей, полуживой, сумеет взлететь, обманув ожидания кошки. Струйка ветра, поднявшаяся, когда он, одолев ужас, взмоет вверх, коснется лица Лоурел. Это еще далеко не исцеление героини от ужаса смерти и от шока вынужденных препирательств с Фэй. Полного исцеления, конечно, не будет, и останется преследующее ее чувство вины за то, что она все еще здесь, на земле, когда ушли все любимые, — то самое чувство, о котором часто напоминают книги Юдоры Уэлти.
Они печальны, эти книги, но их печаль светла. Ведь они написаны действительно оптимистом.
Кэтрин Энн Портер
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
KATHERINE ANNE PORTER
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
• Noon Wine
• The Old Mortality
• Pale Horse, Pale Rider
• The Leaning Tower
ПОЛУДЕННОЕ ВИНО
Повесть
(Перевод М. Кан)
Два чумазых, взъерошенных мальчугана, которые рылись среди крестовника во дворе перед домом, откинулись на пятки и сказали: «Здрасьте», когда долговязый, тощий человек с соломенными волосами свернул к их калитке. Он не задержался у калитки; она давно уже удобно приоткрылась и теперь так прочно осела на расхлябанных петлях, что никто больше не пробовал ее закрывать. Человек даже не взглянул в сторону мальчиков и уж тем более не подумал с ними поздороваться. Просто прошел мимо, топая здоровенными тупоносыми запыленными башмаками, одним, другим, размеренно, как ходят за плугом, словно все ему было здесь хорошо знакомо и он знал, куда идет и что там застанет. Завернув за угол дома с правой стороны, под кустами персидской сирени, он подошел к боковому крыльцу, на котором стоял мистер Томпсон, толкая взад-вперед большую маслобойку.
Мистер Томпсон был крепкий мужчина, обветренный и загорелый, с жесткими черными волосами и недельной черной щетиной на подбородке. Шумливый, гордый мужчина, держащий шею так прямо, что все лицо приходилось на одной линии с кадыком, а щетина продолжалась на шее и терялась в черной поросли, выбивающейся из-под расстегнутого воротника. В маслобойке урчало и хлюпало, точно в утробе рысящей лошади, и почему-то казалось, что мистер Томпсон в самом деле одной рукой правит лошадью, то осаживая ее, то погоняя вперед; время от времени он делал полуоборот и выметал поверх ступенек богатырскую струю табачного сока. Каменные плиты у крыльца от свежего табачного сока побурели и покрылись глянцем. Мистер Томпсон сбивал масло уже давно и основательно наскучил этим занятием. Он
— Мое почтение, уважаемый, — вежливо сказал мистер Томпсон, подтолкнув маслобойку.
— Мне нужна работа, — сказал человек, в общем-то, внятно, но с нездешним выговором, а с каким, мистер Томпсон определить затруднился. Не негритянский выговор, не кейджен [1] и не голландский, а там — шут его разберет. — Вам здесь не нужен работник?
Мистер Томпсон дал маслобойке хорошего толчка, и она ненадолго закачалась взад-вперед сама по себе. Он сел на ступеньки и выплюнул на траву изжеванный табак.
1
Диалект американцев французского происхождения в штате Луизиана. — Здесь и далее примечания переводчиков.
— Присаживайтесь, — сказал он. — Возможно, мы и сладимся. Я в аккурат подыскиваю себе кого-нибудь. Держал двух нигеров, да они на той неделе ввязались в поножовщину тут выше по речке, один помер, другого посадили за решетку в Коулд-Спрингс. Об таких, скажу по совести, руки марать не стоит, не то что убивать. В общем, похоже, надо мне брать человека. Вы раньше-то где работали?
— В Северной Дакоте, — сказал незнакомец, складываясь зигзагом на другом конце ступенек, но не так, как если бы присел отдохнуть. Он сложился зигзагом и устроился на ступеньках с таким видом, словно вообще не собирался вставать в ближайшее время. На мистера Томпсона он ни разу не посмотрел, хотя ничего вороватого тоже не было у него во взгляде. Он вроде бы не смотрел и ни на что другое. Его глаза сидели в глазницах и все пропускали мимо. Вроде как не рассчитывали увидеть такое, на что стоило бы посмотреть. Мистер Томпсон долго ждал, не прибавит ли он еще что-нибудь, но он как будто впал в глубокую задумчивость.
— В Северной Дакоте, — произнес мистер Томпсон, силясь припомнить, где бы это могло быть. — Надо понимать, не близкий свет.
— Я все могу по хозяйству, — сказал незнакомец, — задешево. Мне нужна работа.
Мистер Томпсон изготовился перейти вплотную к делу.
— Будем знакомы, — сказал он. — Томпсон. Мистер Ройял Эрл Томпсон.
— Мистер Хелтон, — сказал незнакомец. — Мистер Улаф Хелтон. — Он не шелохнулся.
— Ну что же, — сказал мистер Томпсон самым зычным голосом, на какой только был способен. — Думается, давайте-ка сразу начистоту.
Мистер Томпсон всякий раз, когда располагался с выгодой провернуть дельце, ударялся в бесшабашную веселость. Не из-за вывиха какого-нибудь, а просто до смерти не любил человек платить жалованье. И открыто в том признавался. «Ты им — и харч, и постой, — говорил, — да сверх того еще деньги. Несправедливо это. Мало, что инвентарь тебе произведут в негодность, — говорил, — так от ихнего недогляда один разор в хозяйстве и запущение». И к полюбовной сделке он прорывался с гоготом и рыком.
— Я перво-наперво хочу знать вот что — вы на сколько метите меня обставить? — зареготал он, хлопая себя по коленке. Наделал шуму в меру сил, потом утих, слегка пристыженно, и отрезал себе кус табаку. Мистер Хелтон, уставясь в пространство между сараем и фруктовыми деревьями, тем временем, казалось, спал с открытыми глазами.
— Я — хороший работник, — глухо, как из могилы, сказал мистер Хелтон. — Получаю доллар в день.
Мистер Томпсон до того опешил, что позабыл снова расхохотаться во все горло, а когда спохватился, от этого уже было мало проку.
— Хо-хо! — надсаживался он. — Да я за доллар в день самолично подамся внаймы. Это где же такое за работу платят доллар в день?
— В Северной Дакоте, на пшеничных полях, — сказал мистер Хелтон, и хоть бы усмехнулся.
Мистер Томпсон перестал веселиться.