Библиотека мировой литературы для детей (Том 30. Книга 2)
Шрифт:
— Дальше! — Александра Сергеевна произнесла это тоном, говорящим, что дальше ничего хорошего не будет.
Кит умоляюще посмотрел на класс.
— На доску смотри, — сказала Александра Сергеевна.
Кит снова повернулся к классу своей толстой, беспомощной спиной и недоуменным хохолком на белобрысой макушке.
Александра Сергеевна прохаживалась между партами, зорко поглядывая на класс. Маленькая, худенькая, с высокой прической и длинным напудренным носом, она все замечала и не прощала никакой мелочи. Когда она отворачивалась,
Миша с возмущением посмотрел на Юру: «Задавала несчастный! Ходит с открытыми коленками, хочет показать, какой он закаленный. Воображает себя Печориным. Так и написал в анкете: „Хочу быть похожим на Печорина“. Сейчас, после урока, я тебе покажу Печорина!»
Миша вырвал из блокнота листочек бумаги и, прикрывая его ладонью, написал: «Юра обругал Брошу дурой, Броша плачет, нужно обсудить». В это время он смотрел на доску, и буквы разъехались вкривь и вкось.
Он придвинул записку Славе. Слава прочел и в знак согласия кивнул головой. Миша сложил листок, и надписал: «Шуре Огурееву и Генке Петрову» — и перебросил на соседнюю парту.
Шурка-большой прочел, подумал и написал: «Лучше устроить показательный суд. Согласен быть прокурором». Потом свернул и перекинул записку к сестрам Некрасовым, но Александра Сергеевна, почувствовав сзади себя движение, быстро обернулась. Все сидели тихо, только Зина Круглова едва успела опустить руку с растопыренными пальцами.
— Круглова, к доске, — сказала Александра Сергеевна.
Кит побрел на место.
От сестер Некрасовых записка через Лелю Подволоцкую добралась до Генки. Он прочитал ее и написал внизу: «Отлупить как следует, чтобы помнил».
Тем же путем записка вернулась к Мише. Он прочитал Шурин и Генкин ответы и показал Славе. Слава отрицательно мотнул головой. Миша придвинул записку к себе и начал на ней что-то писать, как вдруг Слава толкнул его под партой ногой. Миша не обратил внимания. Слава толкнул его опять, но было поздно. Александра Сергеевна протягивала руку к записке:
— Что ты пишешь?
Миша смял записку в кулаке и молча встал.
— Покажи, что у тебя в руке!
Миша молчал и не отрываясь смотрел на прибитые к стенам планки для диаграмм.
— Я тебя спрашиваю, — совсем тихо сказала Александра Сергеевна, — что ты писал на уроке? — Она заметила лежавшую под тетрадями книгу и взяла ее. — Это что еще такое? — Она громко прочла: — «Руководство к истории, описанию и изображению ручного оружия с древнейших времен до начала девятнадцатого века». Посторонние книги читаешь во время урока?
— Она просто лежала, я ее не читал, — попробовал оправдаться Миша.
— Записку ты тоже не писал? Постыдись! Староста, пионер, член учкома. Эту книгу ты получишь у директора, а пока оставь класс.
Ни
Он вышел из класса и сел на подоконник. В окне виднелись противоположная сторона Кривоарбатского переулка, два фонаря, уже зажженных, несмотря на ранний час, школьная площадка, занесенная снегом.
В коридоре тихо. Только слышно, как падают в ведро капли из бачка с кипяченой водой да сверху, из гимнастического зала, доносятся звуки рояля: трам-там, тара-тара, трам-та-та, трам-та-та, трам-та-та — и на потолке глухо отдается равномерный топот маршировки: трам-та-та, трам-та-та…
Нехорошо получилось! Являйся теперь к директору. Алексей Иваныч, конечно, спросит о книге… Зачем да почему…
И все из-за этого задавалы Юрки-скаута!
Прозвенел звонок. Тишина разорвалась хлопаньем дверей, топотом, криком и визгом.
Из класса вышел Юра.
— Ты зачем тетю Брошу обругал? — остановил его Миша.
— Тебе какое дело? — Юра презрительно посмотрел на него.
— Ты на меня так не смотри, а то быстро заработаешь!
Их окружили ребята.
— Какую привычку взял, — продолжал Миша, — оскорблять технический персонал! Это тебе не дома — на прислугу орать.
— Чего ты с ним, Мишка, разговариваешь! — Генка стал против Юры. — С ним вот как надо!
Он полез драться, но Миша удержал его:
— Вот что, Юра, ты должен извиниться перед тетей Брошей.
Юра удивленно вскинул тонкие брови:
— Я буду извиняться перед уборщицей?
— Обязательно.
— Сомневаюсь!
— Заставим. А если не извинишься, поставлю вопрос на классном собрании.
— Мне плевать на ваше собрание!
— Не доплюнешь!
— Посмотрим.
— Посмотрим.
Перед последним уроком Генка вбежал в класс и закричал:
— Ура! Альма не пришла, немецкого не будет, собирай книжечки!
— Подожди, — остановил его Миша. — Тише, ребята! Сейчас проведем классное собрание.
— Вот еще!.. — недовольно протянул Генка. — Ушли бы домой на два часа раньше!
— Как будто нельзя в другой раз собрание устроить, обязательно сегодня! — сказала Леля Подволоцкая, красивая девочка с белокурыми волосами.
— Не останусь я на собрании, — объявил Кит, — я есть хочу.
— Ты всегда есть хочешь. Будет собрание, и все. — Миша закрыл дверь.
Когда все сели по местам, он сказал:
— Обсуждается вопрос о Юре. Слово имеет Генка Петров.
Генка встал и, размахивая руками, начал:
— Юра опозорил наш класс. Он назвал тетю Брошу старой дурой. Это — безобразие! Теперь не царский режим. Небось Алексея Иваныча он так не назовет, побоится, а тетя Броша — простая уборщица, так ее можно оскорблять? Пора прекратить эти барские замашки. Вообще скауты из буржуев. Предлагаю исключить Юру из школы.