Библиотека моего сердца

Сэмпсон Фрейя

Джун отложила книгу и поднялась наверх, в ванную. Кто сказал, что ванна расслабляет? В горячей воде ей сразу становилось жарко, и чем больше она пыталась убедить себя расслабиться, тем сильнее хотелось вылезти. Однако нужно было чем-то заняться, поэтому она пустила воду, добавила просроченную пену для купания и принялась раздеваться.

В ванную заглянул Алан Беннетт, привлеченный столь необычным изменением режима, и свернулся клубком у ног Джун.

– Уходи, Алан. – Девушка подтолкнула его к двери. Кот сердито заворчал, прыгнул на крышку унитаза, накрытую чехлом

из розового плюша, и принялся сверлить хозяйку злобным взглядом.

Джун забралась в ванну и попыталась раствориться в пене, отдающей химическим запахом клубники. В детстве ванна казалась огромной, но теперь в нее невозможно было поместиться полностью – какая-нибудь часть тела обязательно высовывалась наружу. Джун попыталась лечь на бок, однако с такой точки открывался неаппетитный вид на бурый коврик. О чем мама думала, когда выбирала коврик какашечного цвета в санузел с розовым кафелем и ярко-зеленой ванной?

Беверли Джонс плевать хотела на моду и дизайн. Она покупала домашнюю обстановку и одежду для дочери в благотворительных магазинах, поэтому весь дом был захламлен безделушками и разнообразными вещицами, совершенно не сочетающимися по цвету, стилю и размеру. Когда другие девочки щеголяли в укороченных топах и джинсах с низкой талией, Джун донашивала наряды упокоившихся с миром пенсионерок.

– Какая разница, что на тебе надето? – говорила мама, когда она просила у нее что-нибудь помоднее. – По одежке встречают, по уму провожают.

Беверли твердо исповедовала свое кредо. Джун хорошо помнила случай, когда в школе всех девочек пытались заставить надевать на физкультуру гимнастические трико вместо футболки и шорт. Мама заявила, что это сексизм, и встала в одиночный пикет у школьных ворот.

– Я – библиотекарь! – кричала Беверли. – Я знаю родителей всех учеников и многим из них так или иначе помогла. Уж поверьте, я призову все население Чалкота бойкотировать сексистские правила.

Мама стояла под окнами школы три дня. В результате завуч отменил требования относительно физкультурной формы. Джун корежило от непрошеного внимания к ее персоне, но, как ни странно, она ужасно гордилась мамой.

Девушка взглянула на Алана, по-прежнему сидящего на крышке унитаза.

– Мама бы не сомневалась, что я пойду на собрание, верно?

Кот смотрел на нее немигающим взглядом.

– Я хочу поддержать их, но Марджори мне запретила. Я тут ни при чем.

Алан сощурился и зевнул.

– В любом случае, даже если я пойду, кончится тем, что опять опозорюсь. Какой смысл идти?

Алан на удивление проворно для немолодого кота спрыгнул с унитаза и неспешно вышел из ванной, высоко подняв хвост. Джун со вздохом проводила его взглядом, вылезла из ванны и вернулась к приключениям Матильды и мисс Ласкин.

Глава 9

В понедельник утром, когда Джун пришла открывать библиотеку, Сидни уже ожидал ее на пороге.

– Вы столько всего пропустили в пятницу! – сообщил он, едва войдя внутрь. – Где вы были, дорогая?

Джун провела все выходные, придумывая правдоподобное объяснение.

– Извините,

у Алана Беннетта в горле застряла куриная косточка.

– Ничего себе! Надеюсь, он в добром здравии?

– Да-да, спасибо. – Джун принялась переставлять книги на полке, лишь бы не встречаться с Сидни взглядом.

– Что ж, позвольте живописать пятничные события. Миссис Брэнсворт схлестнулась с другой дамой за пост председателя и победила с перевесом в один голос, хотя дело едва не дошло до драки. Это надо было видеть. Меня единогласно избрали казначеем, – Сидни с гордостью огладил лацканы пиджака, – а вас заочно назначили секретарем. Миссис Брэнсворт вела протокол в ваше отсутствие.

– Не уверена, что у меня получится, Сидни.

– Пустяки, ничего сложного. Если хотите, я вам помогу.

– Дело не в этом. Боюсь, я не смогу принимать участие в движении.

– В каком смысле?

– Извините, я слишком занята, чтобы участвовать в «ЧПОКНИ», – пристыженно пролепетала Джун.

Сидни так опешил, что утратил дар речи.

– Должен сказать, вы поразили меня до глубины души, – наконец произнес он. – Что ж, воля ваша. Поступайте по своему усмотрению.

– Простите, Сидни, я…

– Не нужно оправдываться, – с натянутой улыбкой ответил он. Джун почувствовала себя предательницей.

Десять минут спустя к ней подошла миссис Брэнсворт.

– Ну и где ты пропадала?

– Извините, у меня слишком много дел. Я не могу быть членом «ЧПОКНИ».

Миссис Би наградила ее гневным взглядом.

– Ты в своем уме? Женщины бросались под лошадей, чтобы добиться равноправия, а ты боишься побороться за свою работу?

– От меня все равно мало проку, – пробормотала Джун.

– Нечего себя принижать. Ты просто струсила. – Миссис Би развернулась и решительно удалилась, оставив Джун краснеть в одиночестве.

Так продолжалось все утро. Посетители, присутствовавшие в пятницу на собрании, заговаривали с Джун о «ЧПОКНИ» и разочарованно отходили, услышав, что она не может участвовать. К обеду большинство активистов «ЧПОКНИ» оставили попытки уговорить ее присоединиться к движению. Когда девушка повезла тележку с возвращенными книгами через зал, постоянные читатели встретили ее непривычным молчанием. Она пыталась вести себя как ни в чем не бывало, но все равно чувствовала обжигающий взгляд миссис Би, а стоило ей войти в детский зал, как мамочки тут же замолкали. Даже Джексон, зашедший сдать книги, старался не встречаться с ней взглядом. Вера единственная готова была пообщаться, однако Джун совсем не хотелось с ней разговаривать.

– Я тебя не виню, – заявила она. – Эта богадельня все равно никому не нужна. Не стоит тратить на нее силы.

Джун хотела спросить, почему Вера каждый день приходит в библиотеку, раз так ее ненавидит, но прикусила язык и прошла мимо.

В половине четвертого явилась Шанталь.

– Почему тебя не было в пятницу?

– Шанталь, не сердись.

– Ты уже знаешь? Меня назначили ответственной за социальные сети, а тебя выбрали секретарем. Возможно, на следующем собрании ты…

– Меня не будет на следующем собрании.