Библия и литература
Шрифт:
Повторяю, тайна этого места не расшифрована. Достоевский расшифровывал его исторически: свиньи — это нигилисты, революционеры; демоны разрушения войдут в них, они бросятся в воду истории и потонут. Но история рассудила иначе: бесы в них действительно вошли, но бросились они не в воду, а на людей, так что все произошло несколько более трагично. Волошин берет тот же сюжет и рассматривает его как пророчество.
Был к Иисусу приведен
Родными отрок бесноватый:
Со скрежетом и в пене он
Валялся, корчами объятый.
«Изыди, дух глухонемой!» —
Сказал
Сотряс его и с криком вышел —
И отрок понимал и слышал.
Был спор учеников о том,
Что не был им тот бес покорен,
А Он сказал:
«Сей род упорен:
Молитвой только и постом
Его природа одолима».
(Так действительно рассказывается в Евангелии о другом случае исцеления.)
Не тем же ль духом одержима
Ты, Русь глухонемая! Бес,
Украв твой разум и свободу,
Тебя кидает в огнь и воду,
О камни бьет и гонит в лес.
И вот взываем мы: «Прииди!»
А избранный вдали от битв
Кует постами меч молитв
И скоро скажет: — «Бес! Изыди!»
Волошин думал и надеялся — и мы эту надежду разделяем, — что демоны разрушения, ненависти, зла, демоны глухонемые, как называл их Волошин (это реминисценция из Тютчева), не навсегда поселились в душе нашего народа, в нашей стране, и что есть средство против них: молитва и пост. Я думаю, друзья мои, что это средство не устарело, оно продолжает сохранять свою актуальность и поныне. Что касается демонов, то у них есть одна особенность: они все время меняют облик и, выступая под разными знаменами, продолжают свое разрушительное дело.
Я хотел вам еще зачитать стихи некоторых других, наших современных советских поэтов на эту тему, но чувствую, что это бесконечно… Вот старый киевский русский поэт Леонид Вышеславский. Он написал небольшое стихотворение «Поэт», по-своему понимая образ Христа. Он изображает Христа как поэта среди прозы жизни. Вы скажете: что за пошлость! Это не пошлость. Для Леонида Вышеславского поэт — это значит святой, тот, кто видит красоту мира; а Христос ее нам показывает.
Теперь мы должны перейти к прозе. Что мы имеем? Я вижу здесь четыре главных произведения «Доктор Живаго», «Мастер и Маргарита», «Плаха» Айтматова и, конечно роман Домбровского. Есть и более мелкие, но мы остановимся на этом.
В первой части «Доктора Живаго» родственник матери главного героя, бывший священник Николай Веденяпин, рассуждает о жизни. Это прекрасные страницы. Он говорит, что Христос принес в мир благоговение перед личностью, что раньше это была давка в три этажа: боги, люди, рабы, которых скармливали рыбам. «Там было сангвиническое свинство жестоких, оспою изрытых Калигул, не подозревавших, как бездарен всякий поработитель. Там была хвастливая мертвая вечность бронзовых памятников и мраморных колонн». И вот приходит Христос, приходит человек, который совсем не «звучит гордо». Он просто приходит и приносит человечность и мир. И вокруг этого вращается мир. Поэтому герой Пастернака говорит о необходимости быть верным Христу. Даже если человек не понял Христа до конца как Богочеловека, но он чтит священность личности, он уже сохраняет какую-то верность Христу. Мысль достойная и глубокая, хотя далеко не исчерпывающая всего.
Надо сказать, что
Я не буду вам цитировать стихотворение «Рождественская звезда». Вы все помните: «Стояла зима. Дул ветер из степи. И холодно было Младенцу в вертепе на склоне холма». В истории было не так. Это зима в России. А около Вифлеема в то время было достаточно тепло, так что пастухи на ночь даже не загоняли овец, они всю ночь находились под открытым небом — значит, это было весной или летом. Но нам это неважно: потому что снег, льды — это наше обрамление Рождества. И стихотворение про Марию Магдалину: «Обмываю миром из ведерка я стопы пречистые Твои…» Помню, когда я услышал это впервые лет тридцать назад, меня даже немного покоробило: что за ведерко такое? Но потом, вчитываясь, я понял такую простоту, бытовизм этих стихов, напоминающие старые иконы. На иконе фигурируют детали быта, знакомые средневековому человеку. Это не археология, это не события первого века нашей эры, это вечные события (хотя это действительно были события первого века нашей эры), и в них участвуют народные массы, богослужение и сама природа.
Есть одно свойство Пастернака: природа — участница и герой всех его произведений, особенно «Доктора Живаго». Вспомните, как переживают за него окружающие деревья; как, описывая драмы в жизни доктора и его друзей и близких, Пастернак с таким же энтузиазмом описывает, как наступает весна — это тоже для него было событие. Стихотворение «На страстной» — одно из самых прекрасных произведений о православном богослужении: «Еще кругом ночная мгла, еще так рано в мире…» Вспомните, как там описаны деревья: как они расступаются, приближаются — «Они хоронят Бога». Это все вместе — природа, человек, снег, богослужение, Псалтирь и Апостол — все это сливается в удивительную вязь.
И лес раздет и непокрыт,
И на Страстях Христовых,
Как строй молящихся, стоит
Толпой стволов сосновых.
А в городе, на небольшом
Пространстве, как на сходке,
Деревья смотрят нагишом
В церковные решетки.
И взгляд их ужасом объят.
Понятна их тревога.
Сады выходят из оград,
Колеблется земли уклад:
Они хоронят Бога.
И видят свет у царских врат,
И черный плат, и свечек ряд,
Заплаканные лица —
И вдруг навстречу крестный ход
Выходит с плащаницей,
И две березы у ворот
Должны посторониться.
Или возьмем стихотворение:
Большое озеро, как блюдо.
За ним — скопленье облаков,
Нагроможденных белой грудой
Суровых горных ледников.
По мере смены освещенья
И лес меняет колорит.
То весь горит, то черной тенью