Бич Нергала
Шрифт:
Священники и солдаты зачарованно внимали. Император выпрямил руки, указывая на землю.
– Но там, – он почтительно понизил голос, – в обители милосердных богов, не всем, оказывается, по нраву наши благочестивые устремления.
Он сделал паузу. Окинул шеренги испытующим взглядом. Решимость, застывшая на лицах. Преданность, окаменевшая во взорах. О таких подданных другие властелины могут только мечтать.
Он невесело улыбнулся и с горечью пояснил:
– Анунна, коего мы почитаем, как святого. Увы, годы загробных испытаний помрачили разум достойного
Изумленное молчание. Потрясенный вздох. Возмущенный гул.
– Он говорит, – продолжал Абакомо громче, – что богов только раздражает наше глупое подвижничество. Что всемогущий Нергал сладко спит, и горе ничтожным смертным, кои дерзнут его разбудить. Смеясь мне в лицо, Анунна уверял, что с тех пор, как вечный сон сморил владыку Кура, в мире людей только прибавилось порядка и мудрости. Но скажите, возлюбленные мои: можем ли мы верить тому, кто с такой легкостью нарушает обеты?
– Не-ет, – проревела площадь.
– Несколько лет назад, наследуя отцовскую корону, я дал обет: пока на земле бушуют войны, пока в людских душах царят злоба и алчность, я буду идти дорогой, завещанной великими предками! И не познает моя душа покоя раньше, чем его познают все сопредельные царства! Раньше, чем все человечество возьмется за ум! Раньше, чем люди увидят в вас избавителей от хаоса, от косности, от вековой бессмыслицы!
– Люди, – назидательно произнес старческий голос за спиной Абакомо, – гораздо охотнее повесят тебя на твоей же кишке.
Молодой монарх развернулся на каблуках. Лицо его исказилось гневом, кулаки сжались до белизны в суставах. Ну-Ги сидел верхом на каменном подлокотнике трона, обхватив его костлявыми ногами, а в цепких пальцах держал полуощипанного зеленого попугая.
Гнев на лице императора сменился злорадством.
– Видите?! – вскричал Абакомо, поворачиваясь к подданным. – Я не обманул вас! Вот оно, выжившее из ума привидение! Вот кто сует нам палки в колеса! Да вы только поглядите на это драное пугало! – Император снова обернулся к Ну-Ги. – Что тебе тут надо, грязнуля? Кто тебя сюда звал? По какому праву ты расселся на троне верховного божества Агадеи?
– Я пришел, – беззлобно ответил призрак, – в последний раз предупредить тебя, детка. С огнем играешь.
– Сейчас, возлюбленные чада мои, – сказал Абакомо шеренгам, – мы призовем самого Нергала. И он придет, и накажет эту обнаглевшую сущность. – Монарх ткнул большим пальцем за плечо. – А потом мы поведаем всемогущему богу, что совершили во славу его и что хотим совершить, и будем молить его о благословении и поддержке. Ибо в долгом и трудном пути нам понадобится его помощь.
– Кхи-кхи-хи! Поможет он тебе, как же!
Абакомо снова резко повернулся к призраку. Вскинул кулак.
– Слушай, исчез бы ты, а? Неужели еще не понял, что никому здесь не нужен? И никто тебя не боится.
– А и не надо, чтоб
– Уходи. Я тебя по-человечески прошу.
Отшельник выдернул еще щепотку перьев и развеял их над каменным сиденьем трона.
– Ваше императорское величество, ну, что вы привязались к пожилому покойнику? «Уходи! Исчезни!» Разве воспитанные мальчики так себя ведут? А покойник, между прочим, прилетел сюда аж из Собутана, где некий бродяга благополучно разделался и с вашим ловким сотником Бен-Саифом, и с его людьми. Я устал и проголодался. Занимайтесь своими глупостями, водите хороводы вокруг этого дурацкого трона, распевайте псалмы. А я отдохну и позавтракаю.
Попугай в его руках задергался и зашелся человечьим криком. И умолк. Анунна безжалостно свернул ему клювастую голову, молниеносно ощипал тушку и поднес ко рту.
Абакомо отвернулся. За его спиной раздалось противное чавканье.
– Не обращайте на него внимания, – велел монарх подданным. – Пора начинать. Итак, напоминаю: гвардия повторяет молитву за Ибн-Мухуром, священнослужители – за преподобными Кефом и Магрухом…
– Кстати! – Чавканье оборвалось. – Извини, забыл тебе сказать. Кхи-кхи-хи… Сущая мелочь – немудрено, что из головы выскочила. Сюда летит твоя смерть. Я и до десяти сосчитать не успею, как она будет здесь.
Абакомо не ответил отшельнику. Он знал, что бессилен против чар распоясавшегося привидения. Ничего. Если исполнится пророчество Инанны, если сюда явится Нергал… драному пугалу о многом придется пожалеть.
Царственным жестом он дал Ибн-Мухуру знак начинать.
– О Нергал, владыка подземного царства! – прокричал дородный священник, и солдаты глухим хором повторили:
– О Нергал, владыка подземного царства!
– Раз! – промолвил Анунна и снова зачавкал.
– Мы, народ Агадеи, твой народ, смиренно взываем к тебе! – нараспев изрек Магрух перед строем инаннитов.
– Два.
– Мы, народ Агадеи, твой народ, смиренно взываем к тебе! – откликнулись жрецы и монахи в желто-коричневых рясах.
– Три. Ням-ням.
– Прерви свой божественный сон и вознесись из чертога вечных сумерек в наш светлый мир! – торжественно пробасил Кеф, и эрешиты в зеленых одеждах повторили слово в слово.
– Три с полови-иной! – дурашливо протянул Анунна. – Шучу. Четыре.
– Запакво саламая дудуриха, бархыр макачача юйю-у! – тщательно выговорил Ибн-Мухур первую строку древнего заклинания.
Горногвардейцы повторили, как строку присяги.
– Шесть.
«А где же пять?» – едва не сорвалось с языка у Абакомо но монарх спохватился и сразу почувствовал, что краснеет. Волнение, будь оно неладно. Мозги от него набекрень.
– Саагрим вагрим олла якко, мага лхасаух Нергал!
– Саагрим вагрим олла якко, мага лхасаух Нергал!
– Семь.
«Ублюдок! – мысленно обругал Абакомо отшельника. И подумал растерянно, ощущая дрожь под коленями: – А ведь я боюсь! Вдруг не получится?»