Бифуркатор

Зимин Август

Из монолога Стёпки я понял только одно, на что тут же указал:

– Не скажу, что ты не эмоциональный. Ты сентиментальный. И принимаешь всё близко к сердцу.

Стёпка переворачивается на спину, кладёт руки на лоб и смотрит в потолок.

– Я меланхолик, – произносит он. – Поэтому всё принимаю близко к сердцу. И Серый это знает. Он охраняет меня от всех внешних опасностей. Может, он и ведёт себя чересчур заботливо, но зато это единственный человек, которому я могу довериться. Даже больше чем матери и отцу, а что мог Андрюха сказать про тебя? – Стёпка

смотрит в мою сторону, а я хмурюсь. Разговор мне не нравится.

– При чём тут это, – выдавливаю я.

– Нет, ну я про то, что, вот умирал твой брат где-то, а перед смертью кого звал? Артёма? Не, его бы он позвал в самую последнюю очередь. Он звал маму, папу, но не верил, что ты его спасёшь. Он даже вряд ли бы подумал, позови тебя, примчишься ли ты? Я всю жизнь знаю. Если меня какая тварь обижает, если мне нужна сильная поддержка, я иду к Серёге. И прошу его помочь. И он никогда не отказывает. Ни один козёл из школы меня не тронет. А Андрюха всё терпел. Мы ж водной школе учимся. Я знаю, что он справлялся с трудностями в одиночку. Он часто просил тебя помочь?

Мои губы дрожат, и мир расплывается от слёз. Я немного отворачиваюсь от Стёпки. Я помню лишь два раза, когда пришлось вмешаться в личную жизнь брата и навалять младшеклассникам-хулиганам, что доставали мелкого, и то, когда побои стали заметно на лице. Но Андрюшка ни разу не просил меня о помощи.

– Извини, – слышу я грустный голос Стёпки. – Извини, Артём, я не хотел. Просто… сам сейчас не в равновесии.

– Неужели, я и правда был таким лохом? – говорю.

– Забудь, всё это в прошл… – Стёпка сбился, а по моей щеке скользнула слеза. Я спешно вытираю её рукавом и говорю:

– Теперь это будет преследовать меня всю жизнь. Я буду винить себя каждый раз, как буду вспоминать об Андрюшке.

Стёпка хмурится и глядит в потолок.

– Мы потеряли двух близких людей. Мы теперь сами как братья, – говорит он. – Если хочешь, можем остаться здесь и поплакать вместе…

Я молчал, но мы и правда остались. И правда оба плакали, только не расскажем об этом никогда и никому, а вышли наружу только когда с лиц сошла краснота и глаза перестали быть влажными.

Весь день мы предавались светской беседе с родственниками Стёпки, снова возвращали свою дружбу, а со стороны камина с портрета, украшенном пушистыми венчиками, на нас смотрела тётя Марина.

******

Я просыпаюсь утром от телефонного звонка. Заснул одетым, в руках опять зажат телефон. Вспоминаю, что болтал со Стёпкой по аське, да так и заснул.

Сквозь едва разлепившиеся веки смотрю на экранчик. Звонит Стёпка. Чёрт, как легко становится на душе, я будто в полёте, будто вернул свою нормальную жизнь. Сейчас этот чёртов гений пожелает мне доброго утра, позовёт гулять или предложит поиграть по сетке.

Включаю связь и слышу слова, которые меняют мою жизнь:

– Артём, гоу ко мне. Я знаю, где искать Андрюшку.

ДОКТОР ВЕЧНОСТЬ

Ночью

всегда в установленный срок

Тьму разрезает колючий звонок.

Не подходи, это меня…

Кроатон

Инсайдер

*

Я сидел на кухне у Стёпки уже через пятнадцать минут. Да нет, меньше. Спал одетым, плеснул в лицо пару раз водой из-под крана, прошёлся по зубам щёткой без пасты, шмыгнул по лестнице, на кухне автоматически взял яблоко, проскользнул мимо спящей мамы, по дороге успел пару раз откусить фрукт, но потом подошёл к Стёпкиному дому и выбросил яблоко в канаву. Так что на всё ушло минут двенадцать.

– Что ты там за фигню говорил? – сходу бросаю я, плюхаясь на стул напротив Стёпки. Пальцы обеих рук друга переплетены вокруг бокала с дымящимся чаем. Взгляд будто немного уставший.

– Как-то ты быстро прикатил.

– Да я сразу выскочил. Просто… блин, если это шутка, то…

– Ты завтракал? – спрашивает Стёпка.

– Какой там завтрак, сдурел? Говори, что придумал!

Стёпка хмурится.

– Так. Твой брат никуда не убежит. Всё равно мы уже вряд ли его спасём, поэтому ты должен поесть.

Я оглядел кухню, нащупал взглядом корзинку с бананами и говорю:

– Дай банан.

– А дома ты тоже бананом завтракаешь?

– Нет, конечно.

– Кстати, а что ты ешь на завтрак обычно?

Я хмурюсь и думаю, каким бы ни был лучший друг, всё равно он не всё знает о тебе знает, а вот Андрюшка знал мой завтрак наизусть.

– Вообще, не знаю вредно это или нет, но я каждое утро ем яичницу, бутер с маслом, соком её запиваю.

– Ну вот видишь, – Стёпка встаёт и достаёт сковороду.

– Да брось, ты чего яйца будешь мне жарить? – смеюсь я.

– О твоём брате. – Стёпка не обращает на меня внимания. Ставит сковороду на огонь и капает на неё подсолнечного масла. – Вообще, я подумал о нём десятого даже, но вчера вдруг в комнате, Когда мы говорили с тобой, меня осенило. Помидорку порезать?

Стёпка достаёт из другой корзины томат и протягивает мне.

– Блин, идиот, делай что хочешь, – машу рукой я, напрягший внимание на Андрюшке.

Дольки помидора зашлёпали по сковородке, а Стёпка продолжил:

– Ты говоришь, что в тот день, двадцать третьего июля, Андрюха и правда предсказывал твои шаги? И это не шутки?

– Ну… – я задумываюсь. Как давно это было, вечность назад. – Помню, что про пасту он сказал. Перечислил продукты, которые мама купит, да и всё. Но он и ошибся.

Стёпка хмурится и на долю секунды перестаёт резать помидор. Задумчивый взгляд косится в мою сторону.

– Он сказал, что утром, когда я буду делать яичницу, мне попадёт тухлое яйцо, но так не оказалось.