Билет на ковер-вертолет
Шрифт:
— Майечка? — заулыбалась Блюм. — Святая девочка! Не всякая дочь так за матерью смотрит. Давайте чаю попьем, у меня кухонька имеется, маленькая, правда, но зачем старухе большое пространство? Да я и в столовую еще могу спускаться.
Мы довольно мило поболтали о пустяках, потом Теодора Вольфовна спохватилась.
— А вы пришли лишь передать привет от Манечки или дело какое имеете? — по-птичьи наклонив голову, спросила старушка.
Оставалось лишь удивляться проницательности пожилой женщины.
— Если разрешите, расскажу вам одну историю, — ответила я. — Надеюсь, вы не разволнуетесь
— Деточка, — мирно ответила Блюм, — когда жизнь постоянно пинает тебя и подставляет подножки, со временем вырабатывается иммунитет от любых стрессов. Начинайте свое повествование.
Глава 27
То ли Теодора Вольфовна великолепно умела держать себя в руках, то ли она и правда имела прививку от неприятных эмоций, только старуха вполне спокойно выслушала мой рассказ, расправила на коленях твидовую юбку и сказала:
— Действует проклятие. Не верила я в эти штуки, но, как жизнь показала, не все вранье в старых преданиях.
— Простите, не понимаю, вы о чем?
Блюм снова поправила юбку.
— Я выслушала вас не перебивая, теперь наберитесь терпения, я расскажу вам про принца и принцессу. Дело давно минувших дней, плюсквамперфект, как говорят немцы, я и не предполагала, что кому-нибудь стану расписывать семейную легенду. Вообще говоря, она похожа на сказку, но если вспомнить, что случилось со мной, то легко поверится во всякую чертовщину!
Родители Теодоры были этническими немцами, но всю свою жизнь Вольф и Роза Блюм прожили в Москве. Иногда мама рассказывала дочери об Анне Монс, любовнице Петра I, что якобы эта девушка имела горничную Амалию, которая является пра-пра…бабкой Теодоры. Но подтвердить или опровергнуть эту версию документально невозможно.
Теодора росла в большой, дружной семье, у нее имелась двоюродная сестра Моника, и девочки, почти ровесницы, крепко дружили.
Никаких особых притеснений на национальной почве Теодора не знала, во Бремя Отечественной войны ее с мамой эвакуировали в Среднюю Азию, а папа, хороший врач, служил в госпитале, отчего-то никаких гонений семья не испытала, ее члены спокойно пережили тяжелые сороковые годы и вернулись в столицу. Потом маленькая Тео пошла в школу, папа стал работать в больнице, а мама помогала ему. Огонь войны не тронул и родителей Моники. В общем, семейству Блюм повезло до невероятности. 9 мая 1945 года они встречали в полном составе, радуясь Победе над фашистской Германией.
Конечно, Блюм были немцами. Они передавали из уст в уста семейное предание об Анне Монс, но никаких реликвий, вроде портретов или испещренных надписями древних Библий, не имели и считали себя советскими людьми, а, как известно, в СССР проживали одни интернационалисты. В паспортах и у Вольфа, и у Розы, и у Теодоры в графе «национальность» стояло слово «русский», «русская». Впрочем, Тео не задумывалась о своей национальной принадлежности, была, как все, пионеркой, комсомолкой. Некие сложности девочка испытала лишь при поступлении в институт. Председатель приемной комиссии повертела в руках анкету и с явной издевкой спросила:
— Блюм?
— Да, — кивнула девочка.
— Теодора Вольфовна?
— Да.
— Русская?
— Да, — снова
— Ну и люди, — поморщилась тетка, — прям смешно!
— Что-то не так? — насторожилась Тео.
— Национальность по матери вписали?
Теодора пожала плечами:
— У меня и мама, и папа русские.
— Вольф Блюм? Русский? — не успокаивалась преподавательница. — Кто же мальчику такое имя дал? И откуда фамилия?
Наивная Тео изложила семейную легенду про Анну Монс. Документы у нее приняли, но на экзаменах девочку срезали, пришлось ей поступать на работу.
— Ничего, — сказала Роза, — не переживай, за год подготовишься и повторишь попытку. Куда тебе торопиться, ведь не мальчик, в армию не возьмут. Вот Моника на второй раз попала, куда хотела.
Пример двоюродной сестры вдохновлял, но уже в ноябре мама перестала указывать на Монику как на маяк, потому что ее племянница влюбилась, причем в крайне неподходящего, на взгляд всех членов семьи, мужчину по имени Валерий.
Кавалер был очень хорош собой (сейчас бы его за внешность назвали «мачо») и имел за плечами срок, отбытый в колонии. Дальше в его анкете шли сплошные отрицания. Родители? Нет. Образование? Нет. Работа? Нет… Ну а теперь скажите: если ваша дорогая дочь или племянница приведет подобного женишка, как отреагируете? Неужели спокойно начнете потчевать субъекта чаем?
Крепко взявшись за руки, Блюм решили вернуть блудную Монику в лоно фамилии. Для начала мама велела Тео:
— Ты теперь везде ходишь с сестрой. Постоянно, даже если она тебя прогонять начнет. Не оставляй их вдвоем, поняла?
— Конечно, мамочка, — закивала послушная Теодора и выполнила приказ родительницы.
Эх, если бы Роза знала, к чему приведет ее страстное желание вырвать племянницу из лап уголовника! Не прошло и недели, как Тео влюбилась в Валерия, и тот, недолго думая, мигом забыл о Монике и переключился на ее родственницу.
Впервые члены семьи Блюм начали косо посматривать друг на друга, и впервые Тео не подчинилась родителям. Вольф и Роза, услыхав от дочери фразу «Мы с Валерой хотим пожениться», заорали в едином порыве: «Через мой труп» — и попытались запереть Теодору дома. Но дочь, ловко обманывая родителей, ускользала на свидания, и в конце концов Блюмы были вынуждены согласиться на свадьбу, чтобы прикрыть грех: Тео оказалась беременна.
Учитывая редкостный мезальянс, никакого пира не устраивали, молодые просто сходили в ЗАГС, а потом все сели в гостиной у Блюмов, в тесном кругу: Вольф, Роза, Тео и Валерий. Тягостно-церемонное чаепитие прервал звонок в дверь. Новобрачная поспешила в прихожую, отперла замок и попятилась — в квартиру вошла Моника, отношения с которой были на тот момент испорчены окончательно.
— Не позвала меня разделить с собой счастливый день, — неожиданно радостно воскликнула двоюродная сестра, — так я без приглашения!
— Входи, входи, — засуетилась Тео.
По-прежнему улыбаясь, Моника вбежала в гостиную и принялась приветливо здороваться с присутствующими:
— Здрассти, тетя Роза и дядя Вольф, привет, Валер!
Чета Блюм от растерянности промямлила нечто маловразумительное, а жених захохотал и заявил:
— Здоровско! Снова вместе! Не скучно нам будет.