Билет на удачу
Шрифт:
– Может, он наконец перестал играть. Может, он излечивается от этой зависимости.
Тедди в мои слова слабо верится, как и мне самой. Шесть лет назад Чарли за трехдневный игровой марафон в Лас-Вегасе спустил в карты все семейные сбережения. С тех пор его и след простыл.
– И все же это ужасно несправедливо, – качаю я головой.
– Я к этому привык, – пожимает плечами Тедди.
– Тедди. – Я поворачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза. Мне нужно, чтобы он понимал, действительно понимал: это нормально – расстраиваться и огорчаться, не нужно постоянно притворяться, будто все хорошо. – Это не делает
– Знаю, – тихо отвечает он.
Кружащие вокруг снежинки и размытый свет фонарей за его спиной придают Тедди какую-то волшебную ауру. Его глаза ярко сверкают, волосы припорошены снегом, взгляд тих и спокоен. Я вдруг осознаю, как близко мы стоим друг от друга. По телу пробегает дрожь, и вызвал ее не холод, а будоражащее, лихорадочное желание рассказать Тедди об открытке, о моих чувствах к нему, о том, насколько они сильны и серьезны.
Но тут дверь позади открывается, и, залитые светом из коридора, появляются хихикающие десятиклассницы. В стильных пальто и модных сапожках.
– Привет, Тедди, – воркует одна из них, выходя к нам. – Можно к вам присоединиться?
Помешкав мгновение, он отрывает взгляд от моего лица, и чары рушатся.
– Конечно, – отвечает Тедди, улыбнувшись девушкам.
Я громко прокашливаюсь, не давая сказать ему что-то еще, не давая дальше терзать мое сердце.
– Пойду найду Лео.
Но его внимание уже переключилось, уже обратилось в другом направлении. Как всегда было…
И будет.
5
В поисках Лео я спотыкаюсь возле кухни о пакет с мусором. Машинально подхватываю его, продираюсь с ним сквозь толпу и выхожу из квартиры в пустой коридор. Некоторое время просто стою там, оглядывая грязный линолеум на полу и мигающие лампы на потолке. Слева квартира под номером 13. Покореженные медные цифры на ее двери, кажется, неизменно наблюдают за мной. Справа – выход на пожарную лестницу, где до сих пор прохлаждается с девчонками Тедди.
Нужно было сказать ему об открытке до того, как нас прервали. Нужно было каким-то образом заставить его увидеть меня, настоящую меня, чтобы он опомнился и осознал свои чувства ко мне. Иногда чудится, что если я очень сильно этого пожелаю, то мое желание сбудется. Но так не бывает. Жизнь не подчиняется чьей-то воле. И не раздает кредиты. Если мир лишил меня чего-то, это не значит, что он мне что-то задолжал. И если на меня свалилась гора неудач, это не значит, что дальше мне светит что-то хорошее.
И все же, неужели я так много прошу? Чтобы парень, которого я люблю, ответил мне взаимностью.
Вздохнув, кидаю пакет в мусоропровод и слушаю, как он, громыхая, летит вниз. Вернувшись в квартиру, нахожу Лео. Он сидит в старом кожаном кресле в углу спальни Тедди, склонив голову над мобильным. Лео снял с себя зеленый свитер, оставшись в футболке с эмблемой Супермена, которую я подарила ему на Рождество. Правда, в своих очках с толстенными стеклами он больше смахивает на взъерошенного Кларка Кента [4] .
4
Кларк Кент – главный герой сериала «Тайны Смолвиля».
– Макс? –
Лео качает головой, но на его лице появляется улыбка – та самая, какую вызывает любое упоминание о его бойфренде. В конце прошлого лета Макс уехал учиться в Мичиганский университет. До его отъезда они встречались всего полгода, однако довольно быстро перескочили со стадии «ты мне вроде как нравишься» на «кажется, у нас с тобой все серьезно» и, наконец, до «я безумно тебя люблю». За это время я и сама успела прикипеть к Максу – невозможно не проникнуться к тому, кто у тебя на глазах раскрывает чудеснейшие стороны человека, который по-настоящему дорог тебе.
– Нет, – поднимает на меня глаза Лео. – Мама.
– Дай угадаю. Она паникует из-за снегопада?
Тетя София так и не свыклась с чикагскими зимами. Ее детство прошло в Буэнос-Айресе. Тете было восемь, когда ее семья переехала во Флориду. Холодная погода, наверное, единственное, что ее унимает, вводя в режим спячки.
– Она беспокоится из-за дорог, – объясняет Лео. – Советует нам заночевать здесь.
Давненько мы не оставались у Тедди на ночь. Раньше-то постоянно ночевали тут втроем. Когда мы были помладше, за Тедди в ночные смены его мамы приглядывала пожилая соседка миссис Донахью. Мы убедили ее пускать на ночь и нас. Она храпела на диване, а мы с Лео устраивались в спальных мешках на полу. Тедди свешивал к нам голову с края постели, и мы болтали, пока веки не смежались и разговоры не смолкали сами собой.
– Я не могу сказать ей, что остальные гости уйдут, – с робкой улыбкой признается Лео, – поскольку она думает, что мы и так тут одни. Выходит…
Оглядываю сваленную на полу одежду, загроможденный книгами комод и одинокий носок, торчащий из-под односпальной кровати.
Кровати Тедди. В которой он спит каждую ночь.
Тяжело сглатываю.
– Выходит, мы остаемся, – заканчиваю за брата.
Несколько часов спустя мы возвращаемся назад в прошлое.
Я отказываюсь от предложения Тедди лечь на его кровать, и вот мы снова – после стольких лет – устраиваемся, как в старые добрые времена: мы с Лео на полу в гнездышке из одеял, а Тедди, опершись подбородком на руки, смотрит на нас с края постели.
– Ребятки, – со смехом в голосе тянет Тедди. – Ребятки, ребятки, ребятки…
Это слово не сходило с губ двенадцатилетнего Тедди, и от нахлынувшей ностальгии у меня даже кружится голова.
Лео отвечает ему в своем обычном, слегка настороженном тоне:
– Да, Теодор?
– Помнишь, как мы уболтали тебя расписать стену? – Тедди ударяет кулаком о прикроватную стену, когда-то белую, – прекрасный холст, посчитали мы в одиннадцать лет, – но ставшую темно-синей. – Я тебе еще леденцами заплатил.
– Лучший заказ в моей жизни, – отвечает Лео. – Даже несмотря на то, что на следующий день нам пришлось закрашивать мой рисунок по новой.
– В углу до сих пор видны очертания пингвинов, – улыбаюсь я. – И рыбы на двери.
Тедди ненадолго замолкает, а потом снова заговаривает, нарушая темноту несвойственным ему робким голосом.
– Как по-вашему, вечеринка нормально прошла?
– Отлично она прошла, – с зевком отзывается Лео. – Ты, наверное, мировой рекорд установил по количеству людей на квадратный дюйм пространства.