Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
Да уж, аргумент весомей некуда, хмыкнул про себя оперативник. Вот только звучало не очень убедительно. А если уж говорить откровенно, то совсем неубедительно. Наверняка Иноземцев в курсе всей этой истории – как-никак заместитель главного инженера.
– А как тогда отнесся к этой истории ваш начальник?
– Нервничал, конечно. Все-таки это его брат.
– А он не пытался Олега Владимировича выгородить или как-то…
– Нет, – ответил Иноземцев. – У Игоря Владимировича была в этом плане жесткая позиция. Если набедокурил –
Это уже звучало увереннее, хотя тоже вызывало сомнения. Вон супругу-то свою старший Селиванов продвинул на пост заведующей клубом. А тут родной брат, пусть даже горький пьяница и разгильдяй. Тем более когда ситуация, грозящая тюремным сроком, на горизонте маячит. Тут про все свои принципы можно и подзабыть.
– Скажите, а до этого случая с инструментами было что-то подобное?
– Чтобы инструменты пропадали?
– Не только. Может, металл пропадал?..
Иноземцев помолчал.
– Не было, – выдавил он, но теперь неуверенно.
– Алексей Юрьевич… – прищурился Вадим.
– Ну, было, но по мелочи и не так часто, – все же не стал спорить заместитель. – Понимаете, это на всех заводах так. Ну, вынес какой-нибудь работяга стружку или металлические обрезки. На это многие закрывают глаза. Вот если медный или латунный пруток попытаешься вытащить, это уже серьезнее, но и то… – мужчина развел руками. – Не скажу, чтобы за это так уж строго наказывали. Не всегда даже в милицию обращаются. И мы в этом плане не исключение.
Здесь Куликов был склонен согласиться с собеседником. Медь и латунь, конечно, металлы цветные, более ценные по стоимости, но именно стоимостью и определяется ущерб, а от него уже зависит и мера наказания, которая может быть очень суровой.
А еще он оценил, что говорить с замом напрямую про эти хищения все-таки пока рановато. Вспомнились слова того же Игнатенко об отсутствии железных доказательств. Вот сейчас как раз у старшего лейтенанта их и не было. Было бы странным, если бы Иноземцев вдруг признался и рассказал обо всех творящихся на предприятии пакостях или втихаря, как Виктор Васильков, рассказал о грешках начальства. Поэтому сначала надо собрать те самые доказательства. А получить их можно не только здесь и не только у заместителя главного инженера.
Поэтому Вадим перевел разговор в более нейтральное русло. Он задал несколько вопросов, Иноземцев охотно на них ответил.
Когда Куликов уже собрался уходить, он спросил:
– А где вы были в ночь, когда убили Олега Селиванова?
Мужчина нахмурился и, как показалось старшему лейтенанту, даже слегка занервничал.
– Дома, наверно, был. Спал.
– Наверно или точно? – уцепился за эту реплику оперативник.
– Товарищ капитан, – собеседник как-то натянуто улыбнулся. – Я хоть и не старый, но не в том возрасте, чтобы по ночам где-то разгуливать. Я был дома.
– А вы один живете?
– Нет. С отцом и бабушкой.
– Понятно.
Конец разговора насторожил оперативника. Интересно, чего же так задергался Иноземцев. Похоже, что все-таки он был не дома. Стало быть, алиби нет, а это уже настораживает. Домашние, понятно, подтвердят, даже если мужчина отсутствовал. Но это еще предстоит выяснить, а у Вадима впереди еще были беседы с другими сотрудниками.
Собственный штат у покойного Игоря Селиванова был невелик. Кроме Иноземцева у него трудились секретарь Анна Григорьевна, дама лет под пятьдесят, еще один заместитель Паша – мужчина чуть помладше Куликова – и документовед Рая, девушка лет двадцати четырех. Вот с ней разговор получился самым продуктивным и содержательным.
Если секретарь и второй зам ничего нового и интересного толком не рассказали, то документовед оказалась словоохотливой и общительной девушкой. Она тут же предложила старшему лейтенанту кофе и, несмотря на его отказ, принялась хлопотать с кофейником. Попутно рассказала и все местные сплетни. По сути, это была пустая болтовня, но Вадим старался внимательно слушать, дабы не упустить чего-нибудь важного.
– Слушайте, Рая, – сказал он, когда документовед все же поставила перед ним чашку с кофе и сахарницу, – вот у Игоря Владимировича два зама. А почему два? Один не справлялся?
– Ой, – девушка улыбнулась и махнула рукой, – у Игоря Владимировича была своя блажь.
– В каком смысле?
– Знаете, Паша раньше работал в отделе испытаний. Он там тоже был замом. А потом туда пришел новый начальник, и отношения у них не сложились. А Пашка-то умудрился как-то хорошо себя показать перед Селивановым, вот он его и позвал сюда. Но Пашка – парень хороший. Уж лучше Лешки в сто раз.
– А Иноземцев-то вам чем не угодил? Он вроде не похож на такого отъявленного злодея.
– Это так кажется, – Рая надула губки. – Он просто мерзкий и скользкий тип. К тому же бабник. За многими тут ухлестывал. Даже за мной пытался.
– Но вы его отшили, – догадался Куликов.
– Конечно. Зачем мне такой вертопрах? У главного конструктора работала одна девочка, Оля Захарова. Так вот, Лешка к ней подкатил, ну и закрутился у них служебный роман. Оля там уже планов понастроила, как она за это чучело замуж выйдет, как они вместе счастливо жить будут, а потом увидела, как он с другой целуется.
– Конфуз вышел.
– Не то слово. А Оля, знаете, она не такой человек, чтобы убиваться да слезы лить. Она Лешке чуть в морду не вцепилась, растащить их успели. Но все равно переживала, даже уволилась.
– Даже так?
– Да. Но она нашла себе место. И ухажера нового. Уж, наверно, и забыла про этого дурака.
– Скорее всего, забыла, раз нового нашла.
– О чем я говорю?.. Да, они с Лешкой тогда, когда сцепились… она ему крикнула, что он жулик, мошенник и вор.
– А что, были основания?