Билеты на тот свет
Шрифт:
— А что это за изобретение?
— Это очень сложно. Я не настолько в нем разбираюсь, чтобы понимать детали. Это — камера для работы на большом расстоянии с новым видом телескопических линз, разработанная Эдвардсом за много лет исследований. Я знаю, что он создал много новых деталей для точной автоматической настройки.
— Эдвардс получал на это какие-нибудь патенты?
— Ни единого. Совершенно удивительная ситуация. Хотя адвокат Самуэльсон уверял его, что это может принести миллионы, Эдвардс отказывался взять патент. Никто из нас не мог понять его позиции. Когда я впервые посоветовал ему связаться с
— И это произошло несколько недель назад? — задумчиво проговорил Шейн. — До того, как начали появляться поддельные билеты?
— Да, С тех пор у меня появилось много забот. Я был постоянно занят более важными делами и просто не мог тратить время и силы на дела чудаковатого гения-изобретателя.
— А что понадобилось Самуэльсону сегодня вечером?
— Он хотел обсудить со мной свой новый план. Раз Эдвардс отказался брать патент на свое имя, Самуэльсон готов предложить ему деньги за идею — за действующую модель и чертежи. Он считает, что это довольно сомнительная авантюра, хотя дело может оказаться очень выгодным. Если это изобретение действительно окажется таким перспективным, как нам представляется.
— И что вы ему предложили?
— Я отказался этим заниматься. В конце концов, у меня нет никакой заинтересованности в этом устройстве.
Гардеман встал и посмотрел на часы. Потом нахмурился, раздраженно потер ладонью высокий лоб и принялся нервно расхаживать по комнате.
Шейн задумчиво наблюдал за ним, откинувшись на спинку стула.
— Если я вам мешаю — скажите, не стесняйтесь, — непринужденно предложил он.
— Нет, что вы. У меня назначена встреча с мистером Пейсоном. Он должен был прийти пятнадцать минут назад, — недовольно закончил менеджер.
— Пейсон всегда активно занимается делами трека? — спросил Шейн.
— Обычно нет. Акционеры всегда были довольны тем, как я управляюсь с делами, пока не появились фальшивые билеты. — Гардеман глубоко вздохнул и снова стал ходить по комнате. — С тех пор мистер Пейсон постоянно работает вместе со мной. Сейчас мне хотелось бы выяснить у него, почему сегодня днем не заменили образец билета. Мне пришлось уехать из города, и я надеялся, что он за этим проследит.
— Его тоже не было в городе, — хмыкнул Шейн, — хотя я думаю, что он предпочел бы это не афишировать.
— А-а! — сказал Гардеман, словно что-то понял.
Вдруг через открытое окно донесся дружный рев сотен глоток — ни с чем не сравнимый крик болельщиков, который раздается на старте каждого забега.
— Четвертая гонка — началась точно по графику, — пробормотал Гардеман, взглянув на часы.
Шейн встал со стула.
— Я не стал бы терять время, расхаживая по комнате в ожидании мистера Пейсона. Его, вероятно, задержат на некоторое время.
— Вот как? Он просил вас что-нибудь мне передать?
— Нет, —
— Бойл? Что…
— Пейсон попал в… В аварию. Он называет это аварией. Я не уверен, что он прав. Во всяком случае Бен Эдвардс мертв, и машина Пейсона переехала через его тело.
— Бен Эдвардс мертв? — голос Гардемана сорвался. Вид у него был совершенно потрясенный. Он долго молча смотрел на Шейна, а потом хрипло сказал:
— Как вы можете здесь рассиживаться и допускать, чтобы людей убивали одного за другим? Ради Бога, сделайте же что-нибудь! Арестуйте кого-то, чтобы прекратить этот карнавал преступлений.
— Кого я должен арестовать? — тихо спросил детектив.
Гардеман остановился перед столом и тяжело облокотился на него дрожащими руками. Он недоверчиво уставился на детектива.
— Вы хотите сказать, что еще не догадались? Да вы что, совершенно слепы и глухи?
— Что вы, черт возьми, имеете в виду? — рявкнул Шейн. — Я занимаюсь этой работой всего несколько часов, и каждый раз, как только у меня появляется какая-то нить, через минуту все разваливается к чертям.
— Но разве вы не знаете? Разве вы не видите, что все указывает на вполне определенного человека?
— Не вижу. До сих пор мне попадались указатели со стрелками, направленными в разные стороны.
— Но я надеялся… — подбородок Гардемана вздрогнул. — Когда вы сказали, что говорили сегодня в Майами с Мэй Мартин, я подумал, что вы получили от нее важную информацию.
— Почему вы так подумали?
— Я не знаком близко с мисс Мартин, — с неожиданной важностью произнес Гардеман — но как-то вечером на прошлой неделе мне случилось подвезти ее на машине. Она была довольно сильно пьяна. Мисс Мартин упорно уверяла меня, что знает, кто подделывает билеты. Она сказала, что располагает фактами, которые позволяют вывести его на чистую воду. Однако она отказалась от дальнейших объяснений. Хотя, признаюсь, у меня осталось впечатление, что она знала, о чем говорит, и могла бы дать важные показания, если бы только удалось убедить ее заговорить.
— Я согласен с вами, — ответил Шейн. — Беда в том, что она хотела получить за свою информацию тысячу баков. Я отказался, потому что тогда ничего еще не знал об этом деле.
— Она требовала тысячу долларов?
— Да. А без денег отказывалась сказать хоть словечко. — Шейн пожал плечами. — Кто-то заставил ее замолчать навсегда до того, как я решил ей заплатить.
Джон Гардеман грустно покачал головой.
— Я склонен думать, что вы были чересчур осторожны, мистер Шейн. Уверен, что у нее действительно была важная информация.
— Ну ладно, — огрызнулся Шейн. — Может быть, я допустил ошибку. Если так, то это не первая из моих ошибок. И плакать об этом бесполезно. Информация Мэй Мартин будет похоронена вместе с ней.
Гардеман, казалось, был глубоко потрясен таким поворотом событий.
— Да, — сказал он. — После того, как я говорил с вами, я слышал о смерти мисс Мартин. Только я считал, что это самоубийство. Тогда я еще не понимал, какое это несчастье, — ведь вы заставили меня поверить, что обсуждали с ней дело до того, как сюда приехали. В то время я считал, что вы просто решили проверить ее информацию и почти сразу будете готовы к решительным действиям.