Билл, герой Галактики, на планете закупоренных мозгов
Шрифт:
– Сейчас вернусь, – сказал Билл агенту. – Никуда не уходи. – И бросился в рубку.
– Что стряслось? – справился он у Дуо.
Командор указал на видеоэкран, тянувшийся по периметру рубки и позволявший обозревать безо всяких искажений две трети окружающего пространства. Билл увидел, что к их кораблю приближаются, маневрируя на громадной скорости, три звездолета. Яркие вспышки свидетельствовали о том, что в энергетическое поле корабля то и дело попадают торпеды. На экране возникли еще два звездолета – небольшие истребители-перехватчики с экипажем из одного пилота, зловеще раскрашенные охрой и мареной. Свингли с планеты Омнихрон-2!
– Но мы же не воюем со свингли! – удивился Билл.
– Ты им скажи, а не мне, – бросил Дуо. – Заодно займись
Билл опрометью кинулся на свой пост и пристегнулся ремнями к креслу. Едва он начал наводить орудие, корабль содрогнулся от носа до кормы: в защитное поле угодило сразу две торпеды. Тревожно замигали лампы.
– Второго попадания нам не выдержать, – процедил сквозь зубы Дуо.
Звездолеты свингли приближались со всех сторон. Поручив Биллу атомную пушку левого борта, сам Дуо занял место у орудия на правом. Черноту космоса полосовали лучи лазеров, изгибавшиеся дугами. Один из вражеских звездолетов, пилот которого, наверное, был храбрее остальных, устремился вперед, что называется, напролом. «Прикончи гада!» – крикнул Дуо. «Заметано!» – отозвался Билл. Стволы орудий нацелились на космического бандита. Выпущенные разом атомные торпеды пронеслись сквозь энергетический щит – корабль снова содрогнулся, оба стрелка рухнули на пол, а в камбузе попадала с полок вся посуда. Билл ухитрился подстрелить гада в тот самый миг, когда надежда почти умерла; горящие обломки звездолета разлетелись по всему космосу. Тем временем Дуо разобрался с целой пятеркой рейдеров. В итоге у противника осталось лишь двадцать с чем-то кораблей.
– Они заходят с кормы! – предостерег Билл, поглядев в зеркало заднего вида, установленное на прицеле.
– Эти ребята начинают действовать мне на нервы, – прорычал Дуо, оскалив неестественно белые, явно искусственные зубы. – Держись, старина. Сейчас мы им покажем.
Билл вцепился в ремень безопасности. Из камбуза доносились вопли вроде тех, какие может издавать крохотный человечек, которого швыряет от переборки к переборке. Дуо выпалил из кормовой ракетной установки и тут же заложил немыслимо крутой вираж.
Ремень безопасности не выдержал напряжения и лопнул. Билл распростерся на стене, а Дуо, глаза которого, казалось, вот-вот выскочат из орбит, продолжал увеличивать крутизну виража.
Свингли, не желавшие, по-видимому, повторять этот откровенно самоубийственный маневр, потихоньку отстали. Убедившись, что до них более-менее далеко, Дуо включил аварийный сверхсветовой двигатель. Измученный металл отозвался стоном, изнемогшие люди – писком. Корабль вздрогнул, как крыса в зубах у терьера, и вдруг помчался прочь на скорости, которая неуклонно возрастала (чего никак нельзя добиться без такого маневра).
На видеоэкране появлялись и исчезали звезды. Корабль на лету вращался, и Билла бросало от стены к стене. Дуо по-прежнему сидел в кресле, однако, похоже, находился на последнем издыхании.
Билл посмотрел в зеркала, потом сверился с радаром.
– Тормозите! – кричал он Дуо. – Мы оторвались! Все чисто!
– Я бы с радостью! – ответил Дуо.
– Вы хотите сказать…
– Вот именно.
Лишенный управления, не переставая вращаться, звездолет с визгом ворвался в тонкие верхние слои планетной атмосферы. Поверхность планеты надвигалась очень быстро. Впрочем, пугаться не стоило: ведь на такой скорости они задолго до удара сгорят заживо.
Глава 28
Воспой же, муза, полет сквозь атмосферу! Корпус корабля раскалился до красноты; Хэм Дуо отчаянно пытался сбросить скорость звездолета, который трепыхался в воздухе этакой пьяной бабочкой. И спой нам о Билле, катавшемся от стены к стене и старавшемся добраться до камбуза, где оставил ЦРУ, чинджера и, быть может, – сейчас сказать было затруднительно, – Иллирию. Медленно, дюйм за дюймом, он полз по коридору, а Дуо то включал носовые дюзы, то закладывал виражи, не описанные ни в одном издании «Руководства по пилотированию космических кораблей», стремясь затормозить прежде,
Верхние слои атмосферы сменились облаками, красно-малиновыми и серебристыми по краям, а потом показалась поверхность, желто-оранжевая, с яркими зелеными пятнами и длинными темными полосами – возможно, каналами, а может статься, и чем-нибудь еще. Определить наверняка на такой скорости, на такой высоте и при таком давлении было нелегко.
Билл умудрился-таки доползти до камбуза. Чинджер забился в крохотный гамак, напоминавший сетку, в которую кладут яйца.
– Иллирия, с тобой все в порядке? – прохрипел из последних сил Герой Галактики. – Ты здесь?
– Билл, – отозвался ЦРУ, – я же говорил, что мне многое надо объяснить.
Судя по всему, с объяснениями следовало подождать. Земля приближалась с резвостью чокнувшегося локомотива, разве что значительно превосходила тот размерами; непристегнутому Биллу угрожало, должно быть, превратиться в мокрое место.
Внезапно, за какой-то миг до катастрофы, распахнулись двери кладовой, и Билл увидел огромный котел, заполненный серой тестообразной субстанцией. Как он узнал впоследствии, то было тесто для гигантского мясного пирога, которое Дуо взбивал как раз перед тем, как ситуация на Псу-под-хвост изменила планы командора. Усилием воли Билл метнул тело вперед.
Клейкое тесто обволокло его со всех сторон. По счастью, корабль трясся как в лихорадке, поэтому тесто приобрело эластичность шелка и защитило Билла от удара лучше всяких ремней безопасности. За мгновение до столкновения с поверхностью чинджер, в голове которого прятался крохотный агент, прыгнул в чан рядом с котлом. Затем звездолет врезался в землю, и Билл благополучно потерял сознание.
Глава 29
Перед тем как человек приходит в себя, наступает момент, когда он забывает, каким образом отключился. Ему не до того – он слишком занят тем, как бы выбраться из обморока. Это длится один лишь миг, потом, всего-навсего мгновение спустя, появляется – нет, не воспоминание о том, что именно заставило вас потерять сознание, а нечто вроде предположения на сей счет, причем к предположению примешивается своего рода дурное предчувствие. Если вы все поняли, то догадаетесь, каково пришлось Биллу. Очухавшись, он сперва сообразил, что его зовут Билл, затем – что почему-то потерял сознание и, наконец, что явь не слишком соответствует грезам. Как часто мы пробуждаемся от грез и ужасаемся грубой действительности! Биллу, кажется, грезилось, что он стал императором Вселенной. Но грезы отошли в прошлое, он очнулся и сразу же подумал, что предпочитает не знать, в какую плюхнулся лужу.
Ему не хотелось даже думать, но он чувствовал, что должен. С какой стати свингли напали на корабль Хэма Дуо? Что Дуо понадобилось на Псу-под-хвост? Как им отсюда выбраться? Когда ему представится возможность сбегать в заведение?
В конце концов поток вопросов вытеснил нежелание Билла открывать глаза и стремление дождаться лучших времен. Герой Галактики сначала с неохотой приподнял веки, а затем решительно открыл глаза.
Он находился в маленькой комнате, совершенно пустой, с каменным полом, который как будто источал холод, хотя Билла отделяла от него большая бурая циновка – а может, необыкновенно плотное одеяло из разряда тех, в какие кутаются болельщики на всех планетах с продуваемыми насквозь стадионами. Комнату освещала расположенная под потолком длинная неоновая трубка. На стенах виднелись надписи – то ли проклятия, то ли молитвы – на языках, о существовании которых Билл не имел ни малейшего понятия. Герой Галактики осторожно пошевелился: после такого падения никогда не знаешь, все ли у тебя цело. Он не мог определить, куда его занесло, и – по крайней мере сейчас – не особенно рвался узнать. Ясно, что ничего хорошего ждать не приходится. Пожалуй, катастроф с него хватит. Если уж на то пошло, разве можно так по-свински обращаться с человеком?