Бинарный код – 5. Ядерная программа
Шрифт:
– Хорошо, я параллельно буду собирать материал. На данном этапе мне нужен полный доступ в лабораторию и одобрение проекта по экспериментам с установкой Алиханова. Заодно как раз проверю её на возможность временной трансформации сигнала.
– Договорились, только сам согласуй с Хентом. Я не хочу, чтобы время, потраченное тобою тут, было в ущерб общим планам и главному расследованию.
– Я всё успею. В принципе, даже не знаю, что ещё проверить, где ещё могут скрываться единомышленники Алиханова.
– Члены их группы, так правильнее будет сказать.
– У меня закралось подозрение
– Ааа, эти. Да, они в теме, поэтому их и не выпускают.
– Может, стоит выпустить и проследить, что предпримут, с кем свяжутся?
– Нет надёжной гарантии, что они не обладают чем-то таким, что им позволит обойти наши системы.
– Что вы имеете в виду? Может, я чего-то не знаю?
– Видишь ли, когда ты постоянно живёшь в технологической системе, значительно превосходящей обычную земную жизнь, ты начинаешь верить в то, что есть ещё более невероятные вещи. Поэтому предположить можно всё что угодно. Случай с сотрудником отдела ЗАС и Алихановым подтверждают мои догадки. Алиханов столько раз нас дурачил! Я не верю, что он так нелепо мог скончаться. Не верю!
– Позвольте мне рискнуть.
– Ты насчёт этих с S-4?
– Да.
– Ну, не знаю. Надо согласовывать с администратором S-4, с Ноем.
– Поговорите, у меня есть мысль.
– Хорошо, я сообщу. Насчёт лаборатории тоже будь спокоен, доступ будет. Может «партейку» в шахматы? – спросил Яровитович, улыбнувшись.
– С компьютером? – с улыбкой сказал Рутра.
– Нет, со мной.
– Давайте, раз есть время.
– Как раз расскажешь, что по твоим поездкам. Рассказ вживую всегда более понятен. Эмоции очень важны. Хотя обработка «выгрузки» даёт возможность увидеть то, что и наблюдатель. Вернее, видели его глаза, но сознание не обратило на это внимание.
– Хотелось бы самому на это посмотреть.
Рутра понимал всё больше и больше, насколько входящие в систему не принадлежат себе.
– Пройди процесс «выгрузки», потом займёмся разбором полётов.
– Хорошо, Ваш ход.
Они сыграли несколько партий, глава явно играл не хуже гроссмейстера. По ходу он то и дело расспрашивал о проделанной Рутрой работе, но почему-то, на удивление Рутры, о моментах, совершенно не относящихся к расследованию, о маловажных фактах. Рутра хотел понять «нить» рассуждений Яровитовича, анализировал, складывал вопросы в разные цепочки умозаключений, но так ни к чему и не пришёл. Эти размышления отвлекали его от игры, и он проигрывал.
– Шахматы очень сильно характеризуют человека. В прошлый раз мне важно было узнать не только то, на каком уровне стал функционировать твой мозг, но и оценить морально-эмоциональную и психологическую конституцию. Именно поэтому ты играл с машиной. Она анализировала твой внутренний мир.
– И как?
– Иса тебе не рассказала? Ты же, вроде бы, с ней подружился.
– Нет, я в первый раз это слышу, – ответил спокойно Рутра, стараясь не выдать свою заинтересованность – был ли это дружеский вопрос или за мнимой дружбой скрывался допрос с пристрастием.
– Свои похождения в «виртуале» ты анализировал?
– Это ведь и без меня хорошо анализируют.
– Анализируют по
– Я разбирался.
– И что, какой вердикт?
– Меня заинтересовало, почему я постоянно хочу спасти эту женщину.
– И что?
Рутра на секунды замолчал.
– Ты не знаешь, и мы были в неведении, но проведённая проверка, ты уж извини, без твоего ведома, выявила, что ты не был знаком с ней и не знал, кто она.
– Поэтому мне было очень важно понять, почему именно её я спасаю. Почему мой мозг выбрал именно этот маршрут, причём повторно, второй раз. Вернее – второй раз это произошло уже сознательно.
– А в первый раз?
– В том то и дело.
– И кто же она? Вот это важно.
Рутра перестал смотреть внимательно на расположение фигур, выпрямился и посмотрел Яровитовичу прямо в глаза:
– Я вычислил, кто она, – сказал твёрдым и уверенным голосом Рутра.
Он думал, что и собеседник знает ответ и скрывает свою осведомлённость. Это уже стало привычным, не вызывало негативных предположений – дань правилам организации.
– Она сотрудница одной очень интересной организации, – заявил Рутра.
– И как же называется организация?
– Научно-исследовательский и учебно-методический центр биомедицинских технологий.
– И в чём важность?
– Её дед – председатель правления благотворительной общественной организации, фонда сохранения мавзолея Ленина.
– Даже так?
– Да, вот так. Но самое интересное не это.
– А что? Время теряешь, не забывай делать ход.
– Тогда Вам мат через шесть ходов.
Яровитович засмеялся:
– Прямо через шесть?
– Считайте, а пока вам «гарде».
– Считаю, раз. И что там самое интересное?
– Самое интересное – потом, а пока скажу следующее: проведя анализ, наши спецы вычислили, что её отец периодически посещает подмосковный научный центр Протвино. Во-первых, как выяснилось в процессе расследования, многие учёные посещают центр тайно. Во-вторых, что им там делать?
– Видимо, что-то планируют, хотят его возродить. Я принимал участие в его разработке, тогда ещё, в конце 80-х, когда в Советском Союзе была запланирована постройка огромного ускорителя элементарных частиц. Подмосковный научный центр Протвино – город физиков-ядерщиков – в те годы был мощным комплексом физических институтов. Глобальные изменения в стране не дали ему развиться. Однако он не забыт совсем, и то, что ты говоришь, подтверждает это. Институты города Протвино ухаживают за ним. Учёные не отдают этот объект – возможно, надеются на лучшее. Не вижу в этом ничего сверхъестественного.
– Тогда почему тайно? Кроме того, есть предположение, что собираются не только научные люди и не только через основной вход. Спектральный и другие анализы выявили присутствие большего количества людей, прошедших не через КПП. И ещё – техническая защита у них на самом высшем уровне.
– Ну, чего ты хотел, они же учёные, они всё это придумывают. Может, они там испытывают результаты своего труда.
– Хорошо, тогда следующее. Вам мат, кстати, как и обещал.
– Вот чёрт, обхитрил. Не дурно, не дурно. И что тебя ещё взволновало?