Биография атома
Шрифт:
Единственное, что заставило Эйнштейна подписать письмо, это глубокое убеждение его друзей, что бомба будет использована только против фашизма. Кроме того, было известно, что Германия тоже работает над созданием атомной бомбы.
Но случилось то, чего и опасался Эйнштейн. Атомная бомба попала в руки бесчеловечных политиканов. Как это случилось, мы расскажем после. «Если бы я знал наверняка тогда, в тридцать девятом, что немцам не удастся изготовить бомбу, я воздержался бы от совета Рузвельту»,— сказал потом Эйнштейн.
В послевоенные годы Эйнштейн стал страстным противником атомного шантажа народов, раздуваемого американскими империалистами.
Вся жизнь Эйнштейна — пример, достойный подражания. Ученый, изменивший представление людей о природе, и стойкий борец за мир навсегда вошел в биографию атома.
Как-то раз...
...Корреспондент одной из американских газет попросил Эйнштейна высказать свое мнение по поводу нашумевшего испытания американской водородной бомбы в Бикини. Дело в том, что в результате этих испытаний в марте 1954 г. пострадали жители Маршалловых островов, в которые входит остров Бикини. Это происшествие вызвало возмущение всей мировой общественности. Председатель Комиссии по атомной энергии США Страусс был вынужден вылететь на место происшествия якобы для «расследования». После возвращения, игнорируя известные факты преступления американской военщины против туземных жителей, Страусс бессовестно заявил, что жители Маршалловых островов чувствуют себя неплохо. У них счастливый и довольный вид... Так как они не нуждались в деньгах, я подарил им десять свиней!»
На просьбу корреспондента, возмущенный высказыванием Страусса, Эйнштейн ответил:
— Спросите об этом одиннадцатую свиныо.
* * *
...Во время поездки из Германии в США Эйнштейн, уступив просьбе Чарли Чаплина, с трудом согласился присутствовать на банкете, устроенном в его честь. Не в силах более выслушивать все высокопарные и льстивые речи, Эйнштейн решил прервать этот поток красноречия и пустых фраз. Он встал и сказал: «Благодарю вас за все те вещи, которые вы обо мне сказали. Если бы я поверил в их правильность, я был бы сумасшедшим, но поскольку я точно знаю, что я не сумасшедший, я в них не верю».
Воцарилось гробовое молчание.
...Во время войны испанских республиканцев против фашистов Франко в 1938 г. к Эйнштейну обратились с просьбой отдать оригинал рукописи теории относительности, написанной им около 34 лет назад. Члены Американского комитета друзей испанской свободы предполагали за эту рукопись выручить деньги, которые были необходимы для снаряжения батальона добровольцев «Авраам Линкольн». Эйнштейн, услышав эту просьбу, очень расстроился, так как у него не было этой рукописи. Она осталась в редакции журнала «Анналы физики» и, по-видимому, затерялась. Однако, желая помочь испанским республиканцам, он по памяти записал текст статьи, опубликованной более 30 лет назад, и отдал ее. Рукопись была продана коллекционерам за немалую сумму. Позднее библиотека конгресса США приобрела эту рукопись за шесть миллионов долларов.
1909
«Я признаю, что по-настояшему понял историю физики лишь после того, как усвоил основные идеи диалектического материализма».
ПОЛЬ ЛАН ЖЕВЕН
Заблуждение науки
Что бы вы сказали, если бы кто-нибудь из ваших знакомых стал утверждать, что никаких законов природы не существует? Что все законы природы не что иное, как результат соглашения ученых?
Что ученые просто договорились так считать, а на самом деле никаких законов нет и в помине? Можно не сомневаться в том, что вы, вероятно, посоветовали бы вашему знакомому обратиться к психиатру. Ведь в наше время подобные рассуждения были бы расценены, как свидетельство психической ненормальности человека. Но так было не всегда. Подобные рассуждения очень часто мелькали на страницах научных и философских журналов в начале XX в.
Великие открытия науки, сделанные на рубеже XIX— XX вв., коренным образом изменили взгляды ученых на природу. Период химической атомистики кончился. Атомистика вступила в новый период своего развития. Этот период — физическая, или современная, атомистика. Сделанные физиками открытия разрушали все привычные представления о строении вещества.
Физика до этого времени в толковании тех или иных открытий опиралась на результаты повседневного опыта. Внутреннее строение вещества представлялось по образу и подобию доступного наблюдению окружающего нас мира. Поэтому предполагалось, что полученные в результате этих наблюдений закономерности справедливы и для мира атома. Когда же эти закономерности при наблюдении микромира не подтверждались, под сомнение ставилась не применимость этих закономерностей к явлениям микромира, а существование закономерностей в окружающем нас мире вообще.
Но одно дело сделать открытие, а другое — сделать из него правильные выводы. Причем правильные не только с научной, но и с философской точки зрения. А вот этого и не могли сделать некоторые ученые-физики того времени. Например, теория относительности Эйнштейна совершенно справедливо утверждала, что понятия времени и пространства существуют только в связи с существованием материи, т. е. того реального мира, в котором мы живем. Пространство и время есть формы существования материи, и они неотделимы друг от друга.
Утверждать противоположное — значит согласиться с тем, что существуют какие-то предпосланные «свыше» часы, которые отстукивают время. Такое измерение времени, вне существования материи, может производить только сверхъестественное существо, т. е. бог.
Или явление радиоактивности. Не зная законов сохранения вещества и энергии, легко можно впасть в ошибку, считая, что при радиоактивных излучениях материя «исчезает». А это идеалистический вывод.
Такие и аналогичные, философски неправильные, выводы стали делать из открытий науки некоторые ученые. К ним относились француз Пуанкаре, немец Мах, русский Богданов и др. Идеалистические толкования великих открытий физики получали все большее и большее распространение. И в сущности это было не что иное, как протаскивание поповщины во взгляды на природу, как желание увести ученых, исследователей от решения насущных проблем. Так возник кризис в физике. И разрешить его мог только тот, кто с правильных идейных позиций объяснит ученым, в чем они заблуждались, истолковывая открытия атомной физики. Такой человек нашелся. Это был Владимир Ильич Ленин.