Биография любви. Леонид Филатов
Шрифт:
Я опускаю глаза и вижу: одна за другой на кофточку падают капли с лица. Долго еще меня мучили фантазии на тему: что было бы, если бы…
Глава 3 Наш почтальон Маша
Написав мне в театре какую-нибудь записку и не зная, как мне ее передать, Лёня всегда обращался к Марье, [58] нашей общей подруге, которая была у нас как бы почтальоном… И она была единственной, которая знала о нашем романе почти с самого начала. Взяв у Лёни записку и оставив его в нервном ожидании, она, не умея на лице скрыть чужую тайну, заговорщически блестя глазами, прочесывала в перерыве
58
Имеется в виду Мария Полицеймако.
«Милый!
Прости за вчерашний разговор. Целую все пальчики твоих ног. Люби меня. Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста».
Или:
«Любимый! Ненаглядный! Чудо мое!
Думай обо мне хоть в сотую часть того, как я думаю о тебе. Люби меня, милый. Я с тобой».
Получив устный или письменный ответ, толкая бедром меня в бок, как бы говоря: «Ну вы, ребята, даете!», она, хрюкнув напоследок, с теми же эмоциями повторяла свой маршрут, только в обратном направлении. Лёня ее ждал, выкурив за это время, наверное, не одну пачку сигарет, хватал послание, и настроение его менялось в зависимости от его содержания.
Глава 4 Я убегаю из дома
Мне плохо, Таня, мне очень плохо!!!
Случись эта история на несколько лет раньше, я была бы вожделенным объектом для серийного убийцы, прозванного «Мосгазом», который долгое время терроризировал москвичей, убивая молодых тридцатилетних женщин — блондинок, одетых в красное. Это был мой портрет. Мне 30, я блондинка, и на мне красивое итальянское пальто алого цвета. Оно мне очень шло. Такое же пальто только цвета синего было у Тани Жуковой, актрисы нашего театра, и оно ей тоже шло очень.
Мы, артисты, отмечали юбилей (не помню какого спектакля) в квартире Людмилы Цели-
ковской. Пока артисты распивали спиртные напитки, Людмила Васильевна рассказывала мне, как в свое время она бросила все: и театр, и кино ради своего больного сына, уговаривая и меня поступить таким же образом ради моего маленького сына Денечки. Я почти не пила в этот вечер: ситуация к этому не очень располагала.
Возвращались домой в такси, набитом артистами до отказа. Развезли всех по домам. Мы с Золотухиным были последними. Глубокая ночь. Наконец машина тормознула у подъезда нашего дома. Мы выходим, и Золотухин начинает настойчиво приглашать таксиста к нам домой — «выпить всего одну рюмку водки». Напрасно я сверкала глазами. Уже хорошо нагруженный, чтобы не сказать вдрызг пьяный, он уговорил парня, и мы — дома. Одна рюмка — и через секунду он уже храпел. Таксист уходит, а
— Мне плохо, Таня, мне очень плохо…
— Ты где?
— На Таганской площади…
— Стой, где стоишь. Мы с мужем сейчас приедем.
Бросаю трубку. Ждать не стала. Подъехало такси, села.
— Вам куда?
— Не знаю… На ближайший вокзал.
Было одно желание: сесть на любой поезд, и не важно, куда он меня привезет. Мне все стало безразлично, — опасное ощущение своей ненужности. И сама себе я стала безразлична. Удивительно, но меня всегда хранили звезды. Или Судьба? Ближайшим вокзалом оказался Курский. По этой ветке в Павлово-Посаде живут мои родственники. «Дороги в никуда» — не вышло. Значит, так тому и быть, — еду к ним. Сажусь в электричку. Меня все время бьет озноб.
— Вам плохо? — опять тот же вопрос. Напротив меня сидит девушка. В вагоне несколько человек, одиноко сидящих на соседних лавках.
— Вам на какой остановке выходить? — продолжает она расспрашивать.
— 42-й километр.
— Положите мне голову на плечо, поспите. Я выхожу на одну остановку раньше, я вас разбужу.
Приехала к моим родственникам около шести утра. На крыльце — мужья моих двоюродных сестер. У них тоже какие-то свои неприятности, оба курят. Увидели меня, застыли как вкопанные, в глазах — ужас. Ничего не объясняя, прошу налить мне водки и отвести поспать. Единственное, что я сказала: «Послезавтра у меня спектакль и нужно отзвонить в театр, что я буду на спектакле».
Спала сутки. Меня пытались разбудить, били по щекам, — я не просыпалась. Шок от случившегося был настолько сильным, что проснулась я в день спектакля. Приехала в театр с лицом серо-зеленого цвета, с опухшими глазами, превратившимися в узкие щелки.
Оказывается, меня там искали по всем моргам в «неопознанных трупах». Только один человек остался равнодушным ко всей этой истории. Золотухин. С этих пор было навсегда зачеркнуто прошлое, я повзрослела.
Глава 5 Письма и телеграммы, полученные мною от Лёни
Нужно сказать, что за время своих съемок в кино в 70-е годы Лёня мне написал и отправил много писем и телеграмм, которые дополнят мои записи и, надеюсь, смягчат некоторые мои чересчур резкие и эмоциональные откровения в дневниках, которые открывались по большей части тогда, когда мне было особенно плохо. Шампанское в таких случаях добавляло всякой разной глупости и ненужной чепухи.
1976 г. Сочи. Главпочтамт.
До востребования.
Шацкой Нине Сергеевне.
=КАК ДЕЛА НАСТРОЕНИЕ РАБОТА НАДЕЮСЬ НИЧЕГО ПЛОХОГО НЕ ПРОИСХОДИТ ЦЕЛУЮ=
1976 год. Сочи. Главпочтамт.
До востребования.
Шацкой Нине Сергеевне.
=ПОЗДРАВЛЯЮ СТАРЫМ НОВЫМ ГОДОМ МОСКВЕ ХОЛОДНО МРАЧНО НЕУЮТНО У ВАС ТЕПЛО ПРАЗДНИЧНО ВЕСЕЛО ЖДУ ЦЕЛУЮ ОБНИМАЮ МЫСЛЕННО ТОБОЙ КАЖДУЮ МИНУТУ=