Биография Шерлока Холмса
Шрифт:
Никакого нападения на арсенал не было. Радикальные националисты предпочли политические убийства. Несколько раньше в тот вечер новый министр по делам Ирландии лорд Фредерик Кавендиш и высокопоставленный чиновник Томас Берк во время прогулки по Феникс-парку в центре города подверглись нападению четырех мужчин, вооруженных ланцетами. Кавендиша и Берка буквально искромсали. Оба умерли от полученных ран. Позднее в одну из дублинских газет прислали сообщение, что ответственность за убийство берет на себя группа под названием «Ирландские непобедимые».
Хотя Холмс находился в Дублине и был заранее оповещен о готовящемся террористическом акте, он оказался бессилен предотвратить убийства. В месяцы, последовавшие
Официальное расследование покушения, возглавляемое дублинским суперинтендантом Джоном Маллоном, буксовало на месте, неспособное ни установить, кто такие «Непобедимые», ни тем более выследить их. Десятки людей были арестованы, допрошены, а затем отпущены. Маллон, видимо, ни на йоту не приближался к тому, чтобы предать убийц в руки правосудия.
В конце концов в январе 1883 года благодаря уликам, добытым тайным информатором, тринадцать человек оказались под судом. Пятерых приговорили к повешению. Однако никто, а уж тем более братья Холмс, не верил, что обнаружены истинные вдохновители и организаторы убийств в Феникс-парке. Майкрофт настаивал, чтобы Холмс продолжал свое ирландское расследование.
И вот во второй половине 1882 года, когда сыщик тщился распутать клубок интриг ирландских националистов, он впервые услышал имя Мориарти.
Часто утверждается, будто Уотсон просто придумал Мориарти или использовал это имя, чтобы замаскировать личность реального «Наполеона преступного мира», Адама Уорта, признанного одним из «выдающихся преступников викторианской эпохи». Уорт, чьи подвиги включали дерзкую кражу портрета Джорджианы, герцогини Девонширской, кисти Гейнсборо у лондонского торговца картинами в 1876 году, за которой последовала череда ловких афер и подделок, был и впрямь преступником незаурядным.
Разработанная им система (он использовал как буфер между собой и преступлением цепь исполнителей, чтобы те, кого в первую очередь могла схватить полиция, ничего не знали о его организаторах), бесспорно, очень сходна с той, какой пользовался Мориарти в своих полупреступных-полуполитических злодействах. Однако Уорт не был Мориарти.
Точно так же нарисованный Уотсоном портрет Мориарти ничем не обязан историям о Джеймсе Таунсенде Соуорде, барристере [37] и подделывателе документов, известном под прозвищем Джим Писака, который в 1850-х использовал цепочки сообщников, чтобы кассировать поддельные чеки в лондонских банках, а в 1857 году был сослан в Австралию.
Мориарти не был вымышленным персонажем. Уотсон никого не прятал под этим именем. Мориарти был вполне реальной личностью, и мысли о нем будут преследовать Холмса на протяжении большей части 1880-х годов.
37
Барристер – адвокат, имеющий право выступать в высших судах (он не ведет дело от начала до конца, а получает его материалы незадолго до процесса). – Ред.
Уотсон, воспроизводя слова Холмса, сообщает нам о Мориарти не так уж мало:
Он происходит из хорошей семьи, получил блестящее образование и от природы наделен феноменальными математическими способностями. Когда ему исполнился двадцать один год, он написал трактат о биноме Ньютона, завоевавший ему европейскую известность. После этого он получил кафедру математики в одном из наших провинциальных университетов, и, по всей вероятности, его ожидала блестящая будущность. Но в его жилах течет кровь преступника. У него наследственная склонность к жестокости. И его необыкновенный
38
«Последнее дело Холмса».
Это точная обрисовка жизненного пути Мориарти, однако Уотсон не упоминает важнейшего факта. Мориарти был ирландцем [39] .
Фамилия его восходит к гэльскому О’Муирчеартайх. На протяжении Средних веков клан этот был наиболее влиятельным на западе Ирландии. Мориарти могли числить среди своих предков короля Западного Манстера, правившего в XII веке.
В середине XIX века большинство Мориарти происходили из графства Керри, но Джеймс Нолан Мориарти родился в 1849-м в Грейстоунсе, маленьком городке на приморской дороге между Дублином и Уиклоу, и был сыном обедневшего земельного агента-католика сорока пяти лет и его куда более молодой жены. (Почему Холмс считал, что в жилах Мориарти течет кровь преступников, остается неясным. Джеймс Мориарти-старший был добропорядочным, хотя и ничем не примечательным обывателем, и нет никаких указаний, будто его предки чем-то от него отличались.)
39
Полковник Моран, наиболее безжалостный и верный подручный Мориарти, также происходил из ирландской семьи. – Автор.
Те немногие сведения о детстве Мориарти, которыми мы располагаем (два сохранившихся письма его матери и коротенькое упоминание в дублинской газете от 1858 года о вундеркинде-математике), показывают, что его замечательное математическое дарование дало о себе знать еще в раннем возрасте.
Подобно Холмсу, Мориарти был трудным ребенком и учился главным образом дома. Неизвестно, кто поощрял и пестовал его математический талант, но в возрасте семнадцати лет он уже опубликовал свои первые научные статьи и намеревался поступить в университет.
Будучи католиком, Мориарти не мог рассчитывать на поступление в дублинский Тринити-колледж, исключительно протестантский. Альтернативой стал недавно открывшийся в Дублине Университетский колледж, и осенью 1867 года Мориарти поступил туда.
Благодаря уникальным способностям он уже был на голову выше своих преподавателей и, видимо, большую часть времени отдавал переписке с европейскими профессорами, которые только и могли сопровождать его в темных математических дебрях, куда он вступил теперь.
В 1871 году, окончив колледж первым в выпуске, он опубликовал результаты своих трудов за прошлые четыре года или около того. Хотя трактат о биноме Ньютона вышел в маленьком дублинском издательстве, он принес Мориарти широкую известность.
Посылая книгу в дар математикам, заочного знакомства с которыми он искал на континенте (трактат, собственно, был посвящен Карлу Готфриду Нейману, профессору Лейпцигского университета), Мориарти умело поддерживал приобретенную славу, и в результате несколько университетов предложили ему кафедру. Он лелеял надежду быть приглашенным в Оксфорд или Кембридж, но помехой стало его католичество. Однако Дарем, хотя и не менее преданный Англиканской церкви, видимо, был готов посмотреть сквозь пальцы на веру, которую, собственно говоря, молодой ирландец теперь и не исповедовал.