Биомеханическая активность
Шрифт:
— А что потом?
— Приказ на следующий вылет однажды не пришёл. Я торчал на взлётной полосе две недели, но целей не выдавали. И тогда я понял, что война кончилась. Загнал штурмовик в ангар, откинул обтекатель кабины и включил протокол эвакуации для аварийной посадки. Моё кресло отключилось от планера и на автономных движках притащило меня к людям. Там-то я и встретился с Брэном-который-отстрелил-мне-жопу.
— И вы подружились? — изумилась Василиса.
— Ну, то, что мы покалечили друг друга, выяснилось гораздо позже. Просто два ветерана, оба из ВВС, оба инвалиды. А кто на какой стороне воевал, к тому времени уже было насрать.
— Представь себе, Хаример, именно для этого, — сказал Брэн. — Ты мне как-то рассказывал, как вы штурмовали чёрную башню…
— А, ту, похожую на…
— Хаример!
— …на то, что ты мне отстрелил вместе с жопой, и о чём я жалею больше, чем о ней. Да, было дело. Мы тогда много чего штурмовали. Утюжили с воздуха всё, что возвышается над почвой: дома, фабрики, мосты, склады, школы… Да вообще всё. Доктрина тотальной зачистки. И не надо так на меня смотреть, Мири, — другая сторона поступала так же, и твоему драгоценному деду тоже есть, что вспомнить. Так вот, на эту башню мы заходили с моря, в третьей волне. Первые две выбили ПВО почти подчистую. Кое-что ещё постреливало, но уже несерьезно, так что обработали мы её всем боекомплектом с трёх штурмовых звеньев, а это ни много ни мало — девяносто ШУРДов, по двенадцать ракет воздух-земля на машину в полной загрузке. Вывалили на неё всё это и ушли на разворот над морем. Заходим снова — две пристройки с боков в руинах, а самой башне хоть бы хрен. Из пушек для очистки совести прошлись — но, раз уж её ракеты не развалили, то пушки тем более, даже не поцарапали. Так и улетели на базу ни с чем. Потом ребята говорили, что они после нас дважды вылетали, но с тем же результатом. Стоит как заколдованная. А что за башня, зачем она — хрен её знает. Тогда много всего было недоразбитого, это сейчас одни руины.
— Похоже это на то, что ты описывала? — спросил Брэн Василису.
— Очень похоже. А где эта башня?
— Где-то на берегу. Я тебе что, генштаб? Мне координаты в бортовой комп кидают, я лечу. Запоминать всё, что я за десять лет ракетами расхреначил, мне как-то недосуг. А что, такая важная башня?
— Очень, — вздохнула Василиса.
— Ну, если очень… Есть один способ.
— Да давай уже, Хаример! — недовольно сказал Брэн. — Раз уж устроил тут день откровений — жги, не останавливайся.
— Координаты всех вылетов в памяти тактического компьютера моего ШУРДа.
— Ты хочешь сказать, что он так и стоит в ангаре?
— А куда он денется, Брэн? Это же автономный тактический узел класса Б-4. Помнишь, сколько их настроили после третьей кампании? Там топливо и боекомплект, солнечные батареи и автоматы предполетного обслуживания. Он закрыт и замаскирован, сталкерам туда не добраться. Открыть его могу только я, личным пилотским кодом.
— И ты это сделаешь?
— Почему нет?
— И что ты за это хочешь?
— Ты знаешь, Брэн. Ты знаешь.
— Метапромизол тебя убьёт, пилот. Нельзя жрать боевой коктейль на завтрак, обед и ужин.
—
— Чёрт с тобой, я достану тебе компоненты. Хочешь заливать мозги боевой химией — на здоровье. Но как мы попадём к ангару и как его откроем? У меня нет пилотского кода.
— У тебя есть я. Я покажу дорогу, открою ворота, дам координаты и валите на все четыре стороны. Обратно тащить меня не придётся.
— Ты что задумал?
— Хочу полетать ещё разок.
— С ума сошёл?
— А что мне терять, Брэн? Моя синтетическая тушка отработала весь возможный и невозможный ресурс, оборудование еле тянет. Заменить её не на что — военные технологии, травмобот тут не поможет. Я всё равно скоро даже не сдохну — сломаюсь. ШУРД заправлен и снаряжен, я оставил его готовым к вылету, автоматика тактического узла за ним ухаживала все эти годы. Полечу куда глаза глядят, пока не кончится топливо в баках, и турбины не встанут.
— Хреновая идея, Хаример.
— Есть получше? У тебя есть внучка, торговля, жизнь. У тебя, в конце концов, есть жопа. А у меня только метапромизол. Да и тот почти не берёт, привык я к нему за столько лет.
***
Утром Брэн, Мири и Василиса вернулись на рынок. К висящему над парковкой волантеру местные уже привыкли, а вот караванщики, прибывающие с Дороги, стояли, разинув рты. Пара машин столкнулась, и теперь водители эмоционально выясняли, кто из них больший балбес. Трап поднят, и Василисе пришлось вызывать рубку при помощи карманной рации, которую она предусмотрительно взяла с собой.
— Либо так, либо часового ставить, — сказал сердито Зелёный. — Так и норовили залезть. То ли любопытные, то ли спереть что-нибудь целятся, а может, и то и другое. На ночь пришлось высоту набрать, потому что чуть по верёвке не залезли на борт.
— Волантеры — легенда Дороги, — сообщил Брэн, — неудивительно, что каждый хочет хотя бы пощупать.
— У нас важная новость, Дядь Зелёный, — сказала Васька, — про маяк.
— Кучно пошло, — удивился бортмех, — у нас тоже. В кают-компании как раз кофе и брифинг.
За столом кроме папы сидит, развалившись, Керт. В живой руке у него кофейная чашка, в искусственной — большой пухлый блокнот.
— О, добрались наконец, — обрадовался он, — привет, Мири.
— Здорово, капиталист, — ответила девочка. — Вижу, ты тут совсем освоился.
— Деловое партнерство требует доверия, — кивнул парень.
— А доверие требует кофе, — добавил капитан. — Что у вас за новости?
— Похоже, что в этом срезе есть свой маяк, хотя пока и непонятно, в каком он состоянии. В войну его пытались разбомбить, но не смогли.
— Ещё бы, — хмыкнул Зеленый, — чёрта с два его разбомбишь. Ушедшие строили крепко. Но это не значит, что он работает. Впрочем, проверить, разумеется, стоит. У нас тоже новости — Керт сумел сориентироваться в нашей навигационной системе координат, и мы теперь знаем, где тот маяк, о котором он узнал от караванщиков.
— Или думаем, что знаем, — скептически поправил капитан. — Глойти видят Дорогу не так, как наш навигатор, и совместить это сложно. Больше интуиции, чем расчёта. В любом случае, время поджимает. Сейчас Дорогу держит единственный маяк, и стабильность её под угрозой.