Биомеханический барон
Шрифт:
— Они не мои хозяева, — несмотря на прежний тон, зеленые глаза угрожающе сузились. — А моя семья. И я готова ради них на все. Так что или помогите найти деньги — или не стойте на пути.
— Помочь, похоже, придется, — с неохотой сказал киборг. — Если дворяшки крякнут — кто ж мне обещанный титул оформит? У тебя там одежки подходящей не завалялось, кстати? Бродить по городу в тюремной робе — такая себе затея.
— Ваш размер найдется вряд ли. Мы попоны на быков не держим.
Захар осклабился:
— У меня, кстати, не только мышцы большие.
—
— Может, и стоит, — он зевнул и почесал затылок. — Кое-что узнать явно не помешает.
— И как это что-то поможет заработать деньги?
— Поймешь на месте.
— Только учтите — у нас очень мало времени. Сейчас Игнатовы заняты последствиями ночной Прорехи, но затем сразу же возьмутся за нас. И если не отыщем толкового лекаря — второй визит этих ублюдков вы вряд ли переживете. И хоть Сергей Иванович вызвался присмотреть за домочадцами, надолго его не хватит.
— Разберемся. Но все же мне нужны хоть какие-то тряпки, иначе нас будут тормозить на каждом посту.
— Хм… — Аксинья пристально осмотрела спутника с головы до ног. — Кажется, я кое-что придумала.
За маскировку сошли растоптанные драные лапти, картуз и безразмерная поеденная молью меховая жилетка. Но и это всяко лучше, чем ничего, хотя киборг привлек к себе внимание прохожих, едва вышел за ворота. Наверное, столько взглядов приковал бы только ручной медведь в окружении обнаженных танцовщиц — со своим ростом амбал возвышался над чахлыми крестьянами, как сущий титан. Впрочем, о диковинке довольно быстро забывали и возвращались к делам насущным, коих накопилось под утро в величайшем изобилии.
Вдоль улицы как воронки от бомб чернели ямы с гладкими запекшимися краями. Усадьбы же выглядели так, словно попали под шторм и артобстрела одновременно: в крышах и стенах зияли дыры, заборы проломлены, точно таранами, окна выбиты, цветы в клумбах выворочены, газоны истоптаны, а фонтаны полны соленой воды вперемешку с кровью.
Разгром усугубился еще и тем, что в пригородах жили небогатые дворяне, которые строили в основном двухэтажные деревянные дома. Это на побережье каменные особняки, что выдержат пальбу из корабельных пушек, а тут куда более скромные и хлипкие постройки.
Вот холопы да батраки и спешили поскорее закончить работу. И в первую очередь убирали тела — точнее то, что от них осталось. Крупные куски забрасывали в телеги, чтобы впоследствии сжечь. Части поменьше швыряли лопатами в канавы и зарывали на месте. И такое отношение к павшим объяснялось предельно просто — в большинстве своем погибли наемники и прислуга, пока их хозяева прятались под защитой рун и колдовских барьеров.
— Знаете, почему я готова ради Титовых на все? — Аксинья глядела строго перед собой, чтобы случайно не скользнуть взглядом по груде изуродованных тел. — В том числе отдать свою честь… и даже жизнь.
— И почему же? — Захар натянул картуз на лоб, чтобы хотя бы девки поменьше пялились.
— Потому
— Ага. Хабар они свой стерегли. В том числе двуногий.
— Я не знаю, кто вы на самом деле и откуда взялись, но клянусь кровью — если навредите моей семье, я достану вас с того света.
— Дворяшки — не твоя семья, — фыркнул киборг. — И однажды ты в этом убедишься.
Горничная ничего не ответила, предпочтя остаться при своем мнении. В молчании спутники углубились под сень просторного парка у Мордвиновского дворца, двигаясь к порту вдоль заточенной в камни Дерекойки.
И стоило им отойти подальше от оживленной улицы и скрыться от посторонних глаз за изгородью кипарисов, как дорогу им заступила троица забулдыг в замызганных костюмах. Несмотря на пропитые рожи и бомжеватый вид, сканер сразу заметил револьверы в карманах и ножи за голенищами — слишком уж характерно топорщилось оружие из-под одежды.
— А кто это тут шляется? — прохрипел один, сверкнув золотым зубом. — Да сразу после дырявой ночки? Уж не бестии ли, что людские шкуры на себя натянули?
— Упыри, небось, — хохотнул второй и достал ржавый кинжал. — Вот и лазят в тени, кровушку свежую ищут.
— Надо бабу раздеть, — третий шагнул вперед и жадно облизнулся. — Да на солнце божье выставить. Не сгорит — значит, не упыриха.
— Стало быть, — подытожил вожак, — можно употребить по прямому назначению.
— Жди здесь, — сказал Захар служанке. — Я скоро.
— Эй-эй, бугай! — бандит вытащил наган. — Давай не дури. Пуле на твой рост плевать.
— Ага.
Киборг вскинул руку и ударил золотым лучом по глазам вожака. Тот взвыл и обхватил ладонями лицо, покрасневшее, как после часа сварочных работ без маски. Сосед поймал огненный шар в голову, отчего сперва вспыхнул котелок, а затем и длинные сальные патлы.
Спасаясь от пламени, незадачливый разбойник сиганул в реку, но та в середине лета сильно обмелела, и, судя по хрусту и звериному воплю, засранец сломал ногу при неудачном приземлении. Третий же предпочел не нарываться, бросил оружие и драпанул в кусты.
Захар использовал толику магии Воздуха вкупе с бионическим модулем и ускорился так, что поймал бы на лету арбалетный болт. А уж косолапого ожиревшего пьяницу настиг в два счета, и сперва приложил мордой об дерево, а затем наподдал коленом промеж ног — так, чтобы навсегда отвадить желание раздевать посторонних баб.
— А разговоров-то было, — охотник поднял оброненный револьвер и сунул за пазуху.
И только тогда увидел неподалеку незнакомца в белом кителе с аксельбантом и длиннополом пальто с накидкой на плечах, подобное которому любил носить Пушкин. На груди алела портупея тяжелой рапиры, в кобуре на поясе виднелась посеребренная рукоять крупнокалиберного кольта. Сам же человек отличался худобой и высоким ростом, вытянутое лицо обрамляли жидкие черные волосы, а на правом глазу поблескивал монокль.